А. Крылов

А.И. Крылов

Дороги, которые

 мы

не выбираем 

Лух 2007

1941 год.

20 апреля – воскресение.

Сегодня Пасха – хотя я не праздную этот праздник, но радуюсь – он вызывает в моей памяти крестный ход, который я наблюдал в детстве.

26 апреля

Опять по-зимнему идет снег. Холодный ветер. Грязь, на улицу не хочется выходить, да и не зачем. Вчера Б. Китов сказал, что девчонки во главе с Горшковой и Гавриловой готовят на меня какую-то кляузу. Плевать на все!

28 апреля.

Это что? Оскорбление? Очевидно, да. «Через три дня – 1 мая – я скажу тебе, кто в тебя влюбился! Везет тебе!» - И кто это сказал? – Вера Рябикова! Они, видимо, хотят меня оскорбить! Или это действие Горшковой? Во всяком случае надо остерегаться или самому как-то уколоть ее. Можно бы свести и к шутке, но сказано было при других. Собирали деньги на гостинцы – по рублю, это нам, восьмиклассникам! Словно маленьким. Я, конечно, отказался. Потом собирали на вечер еще по полтиннику. Колька Ковалев сказал, что это баянисту. Я же не участвовал в сборе, а так на вечер идти стыдно – решил не ходить. Колька уговаривает идти на танцы – один трусит что ли?

30 апреля.

Какая получается ерунда: сегодня на последнем уроке вызвали отвечать Кольку. Зина Кудрявцева, у него как будто взяла дневник – не знаю точно или ей дала Вера Морозова какую – то бумажечку из него, они ее читали и все смеялись, как только взглянут на меня. Там есть такое выражение: «соловьиные глаза». Колька говорит, что это из моего стихотворения «Адам и Ева»,  и они ему довольно прозрачно намекнули об этом. Дома я прочел стих, но такого выражения там нет. Я просто встал в тупик. Ничего не понимаю!

1 мая.

Сегодня в школе вечер с 8 до 12 часов. Мы с Колькой пришли в 9, танцы начались в 9,30. Девчата с первым вальсом закружились по физкультурному залу, а я решил начать первый вальс с Колькой – он ужасный трус в танцах! – не пошел. Я пригласил одну девчонку – отказ, вторую – тоже, третья – пошла. Вот это лихо!

4 мая. Ультиматум за ультиматумом! Эх, Колька, Колька! Ты теряешь надежду – зачем! Разве в твои годы можно падать духом! Нет! Сегодня я живу, а кто знает – может завтра меня не будет, но я не теряю надежды. Я возьму от жизни все, что смогу. Терять надежду? – никогда!

А ты уже разочаровался. А может это только шутка! Ведь не может же она доверить тайну своего сердца первому встречному! Кто знает, какую тайну таит она в своем сердце. Этот удар не так уже велик. Правда, она сказала, что дела с Делицыным идут по-прежнему. Что же, пожелаем им счастья! Надо принять предосторожность и Б Китову – он может все открыть – восторженная душа! У него дела с Верой Морозовой не поправляются, да и он, как я вижу, не предпринимает ничего.

Весна идет на убыль: снег сошел, река скоро войдет в свое русло.

До испытаний осталось 16 дней!

5 мая.

Перед уроками шло классное собрание: обсуждали тех, кто ушел 30 апреля с доклада и не были на  первомайской демонстрации. Председателем был бывший староста – Борис Фастов, секретарем – новый староста – Кудрявцева. Шестерым вынесли предупреждение, шестерых – передали дело в дирекцию и двоих – в ВЛКСМ. Много говорили о таком пустяке и  ни слова об успеваемости. А ведь успеваемость ужасная! За ту неделю было 11 успевающих и 24 неуспевающих!

9 мая.

Дождь, слякоть такая, что идешь и думаешь, куда сделать следующий шаг. Река, не успев улечься в свои берега, уже поднялась сантиметров на 70. А вечером пошел крупный, мокрый снег хлопьями.

16 мая.

«Люблю грозу в начале мая,

Когда весенний первый гром…»

Время 12. Первый удар грома в 1941 году! После первого удара грома поднялся сильный ветер, ему на смену пошел дождь.

19 мая.

Завтра в 9 часов начнется первое испытание – сочинение по литературе. Учебный год окончен. Не ожидал, что за четвертую четверть будет всего две посредственных отметки – по алгебре и немецкому, а ведь я не выходил к концу четверти из плохих отметок.

Благодаря заступничеству учителя немецкого языка – Владимира Ивановича Зайцева в классе к испытаниям не допустили только одного Игоря Ильинского. Фирсова и Горскую допустили благодаря защите В.И.Зайцева. Добрая душа! В империалистическую войну он был в плену в Австрии, там освоил немецкий язык и после курсов преподает у нас в школе.

В последний день учебы почти все разошлись с уроков – к пятому уроку остались только Ляля Начинкина – дочь директора и ее подруга Лебедева…

23 мая.

На сочинении по литературе было три темы: «Татьяна», «Татьяна и Ольга Ларины» и «Печерин». Я, конечно, писал «Печерина» - несколько раз читал «Героя нашего времени» - любимая книга. Не знаю, что мне поставили. Кудрявцева говорит – «пос.», она спрашивала ассистента Валю Кошокину (между нами, так мы зовем  - Валюшу). Валюша только прошлый год закончила 10 класс и уже учит 5-й класс по немецкому. Впрочем, я опишу о ней поподробнее – она заслуживает этого в моих глазах.

24 мая.

Сегодня сдавали алгебру. Ассистентом был Игорь Осадчий – вот это учитель!, хотя все время читал книгу Бальзака «Новеллы» и не поставил ни одной отметки. Впрочем, он «вытащил» Голубеву, дав ей два ерундовых примера. Все-таки Фирсов и Красовская не сдали. Колька не много запутался на дополнительном примере. Мишка едва выкарабкался – все перепутал.

26 мая.

Сегодня сдавали физику. Вчера сидели с Колькой до часа ночи – решали задачи. Каждую из 17 решенных на отдельном листке – для шпаргалок. В класс принесли даже два бинокля, но они не потребовались. Сразу пошли в дело шпаргалки: у кого что не получалось – писали записку нам с Колькой, и помощь пошла! Писали иногда чуть не весь билет. Если что у нас не получалось – отсылали записки Блиновой, Кутузовой и Кудрявцевой. У них было удобно, в первом ряду за приборами ничего не видно и подойти учителю нельзя из-за приборов. Ассистентом был мой брат Анатолий – они, конечно, видели наши проделки, но, видимо, стеснялись сказать. Сперва отобрали 1-2 шпаргалки, а потом оставили в покое. На два вопроса я ответил не задумываясь, а третий мне прочитала Кудрявцева. Поставили «5».

27 мая.

Сегодня посадил березки перед домом – 4 штуки. Не уверен, что отродятся и вырастут: сломают. А хорошо бы отродились. День дождливый, холодный. Один единственный день на подготовку по анатомии.

20 июня.

Жизнь течет однообразно. Спать ложусь часов в 12, в 6 встаю занимать очередь за хлебом – теперь дают по 1 килограмму на человека, причем получить должен сам. Весь день ищешь пятый угол – скука исчезает только вечером: в парке играет баян. Борька медлит усилить атаку на Веру Морозову, Генашка начинает прежние Шуры-муры с З. Кудрявцевой, а я, как неприкаянный толкаюсь между всеми – никак не прибьюсь к одному берегу.

21 июня. Решил от нечего делать заняться не чем-нибудь, а философией. Посоветовал ученик 10 класса Голубев Илья.

22 июня.

12 часов дня. Германия объявила войну СССР. Какая неожиданность. Кажется, что это сон, но это не сон – жестокий удар, измена Германии, заключившей Пакт о ненападении. Я наблюдал за эффектом этого начала войны. Все волновались, переживали, на лицах растерянность. Многие женщины плачут: возьмут в армию мужей, сыновей, а вернуться ли обратно?

У всех взвинчены нервы. Уже объявили о мобилизации. Все ждут, что произойдет дальше и боятся за следующий день. Кругом идут жаркие споры о войне. Молодежь настроена воинственно: уже собираются группами – договариваются идти добровольцами.

24 июня.

Противник несет потери: подбито 300 танков, взято в плен 5000 человек, противник выбит из занимаемых мест, но укрепился в других.

25 июня.

Сегодня подвели итоги: сбито 311 самолетов противника, наши потери – 374, потоплена одна подводная лодка. Впрочем, все это есть в газетах.

С 2 до 6 часов с братом Анатолием пилили в лесу дрова и плахами сносили в одно место. Представить только: такой труд мне нравится, только болят плечи. По-моему физический труд в наши годы – лучше любого другого труда.

Хочется еще пилить. Завтра пойдем пилить нам. Наших добровольцев еще не взяли в армию. Сегодня отправляли в армию 1905-1918 гг. рождения. Сколько народу собралось на проводы. Человек 300-400, если не больше. Духовой оркестр заиграл «Москву майскую». Из ворот выходят отправляющиеся: раздался плач, причитания. Провожающиеся прихлынули к воротам, многие заплакали, пожилая женщина запричитала. Строй красноармейцев распался, они выходили поодиночке – их встречали, обнимали, не отпускали от себя. Последние рукопожатия, поцелуи. Под плач матерей, жен, сестер они пошли в неизвестное тревожное будущее.

15 июля.

Утром, только вошел в кухню, мать огорошила новостью: «Хлеба 1кг дали только на отца». Я опешил – 200 г на человека в день. Хорошо еще, что вчера отец привез пшеничной муки – надолго ли ее хватит?! Одна беда не ходит: сегодня взяли лошадь, на которой работал отец, в армию. Проводят второй набор в армию и берут 250 лошадей. Как же будут работать в колхозах?

22 июля.

Я еще не встал утром (спал на сеновале), но пришла мать. «Вставай, иди простись с Натошей,» - сказала она. Сегодня он лейтенант –кавалерист, отправляется в армию. (На действительную он пошел добровольцем – служил на ДВК). «Ну, прощай, Натоша», - сказал я.

- Прощай, Шурка! Счастливо оставаться, желаю хорошей учебы, - сказал он, обнимая меня. Второго моего брата берут на фронт. Что же теперь, очередь за мной!

16 сентября.

Наконец – то я опять взялся за дневник, не писал целых полтора месяца. Обидно, но ведь летние дни , как близнецы, похожи один на другой. Я не писал даже с начала нового учебного года! А сколько событий за эти 16 дней учебы в 9 «А» (пятый год все в «А»)!

Начать хотя бы с учителей: Брата взяли в армию и директора школы, Боброва В.Л., а Н.Н. Левиков нас, к сожалению, уже не учит (он вроде бы стал директором). У нас классным руководителем поставили Павлычеву Ольгу Сергеевну, она одновременно ведет математику, тригонометрию и геометрию. Зайцева Владимира Ивановича (Хабена) взяли в армию (он без спец. Образования – в первую империалистическую был в плену в Австрии, кончил курсы). Вместо него прислали Милици Грачеву. Ничего, хорошая.

22 сентября.

20-го кончился последний день учебы! Сегодня последний срок платы за обучение – 75 рублей. Отец дал всего 35 рублей, а где взять остальные? Никак не сведем концы с концами. Колька ушел в школу. Отец ему наказал, чтобы учебу не бросал, даже если его возьмут в армию. Но Колька сказал, что тогда сам черт его не заставит учиться. Через 3 минуты прозвенит звонок, и ребята из нашего класса пойдут в 9 «Б», нас туда перевели, и в классе сразу станет шумно от прибывших 20 человек. Не знаю, придет ли Мишка Орехов в школу? В школу очевидно не придет Гриппа Кутузова – у нее вчера взяли в армию отца. Она куда– нибудь будет устраиваться на работу.

Сегодня уезжает в действующую армию мой брат Анатолий. Он приезжал позавчера на побывку домой с кавалеристом- ординарцем. Он лейтенант – кавалерист. Действительную службу на Дальне Востоке, добровольцем по комсомольскому призыву.

22 июля, через месяц после начала войны, его призвали в армию ( он в школе вел военное дело). Приехал домой в полной форме: Вт шинели, при сабле с наганом и противогазом. Как только выезжает из дома (а ездит не знаю куда, но часто) берет с собой все оружие и даже противогаз.

Сегодня приходил ко мне Володька Слесь. Отец сказал, что за проявителем. Брат занимался фотографией и, очевидно, он у него остался. Я хотел спросить брата, но он уже садился на лошадь. (Почему – то запомнился номер лошади 226, выбитый на левой передней ноге).

У нас новая учительница по немецкому, она беженка из Ленинграда, имеет высшее образование ( а Милици окончила 10 кл. и 10-месячные курсы на «отлично»). Новая немка имеет нечисто – русский выговор – говорит, словно мяукает, уже пожилая с редкой сединой. Мне думается, что у Милиции мы знали бы лучше: может потому, что молодая и симпатичная, впрочем, и дисциплина была строже.

Брат велел продолжать учебу( деньги дала сестра Галя) – у меня едва не выступили слезы – с трудом проглотил горький комок.

6 часов. Пока  я искал корову, брат уже уехал. Я даже не простился с ним, не сказал последнего «До скорого свидания». А кто знает, может больше не увидимся? Я не простился с Николаем, даже не видел, как он уехал!

23 сентября.

Учусь, уплатив деньги. С Колькой у новой учительницы немецкого языка успели отхватить по двойке, не успели выучить, предупредили ее об этом – не подействовало.

Вечером Колька передал мне письмо в 10 конвертах! Вот его текст: «Целую. Привет дорогой Шурах! Я прошу тебя оказать мне маленькую услугу. Дело в том, что я в тебя «влюблена» (это слово в кавычках) и поэтому, как будет кино – иди на детское и займи три места. Там узнаешь. В просьбе (написано: в прозьбе) прошу не отказать». В наш класс поступило два таких письма: мне и Шурке Кокурину, тоже в 10 конвертах. Он мне сказал, что эти письма писали З.Кудрявцева и Нелли Антонова (беженка с Украины, она плохо говорит по-русски, а читать и писать не умеет). По-моему, они писали их, когда дежурили в РК ВЛКСМ от нечего делать, чтобы развлечься.

… На чем я кончил? Придется перевернуть листок, то есть провести робкую атаку (ну, еще не на сердце – да разве хватит у меня смелости). Черкнул: «Предлагаю дружбу» и  осекся: она мне ответила: «Еще что?». «Дурак», - только и подумал я про себя и стал искать ответ, чтобы закончить неудачное начало. К счастью, а может и несчастью, я не успел найти ответ, как подошла Зинка и с улыбкой поторопила меня с ответом. Я уже забыл вопрос, только понял, что этот вопрос был в положительную сторону.

Снова затащили меня в драмкружок, дали роль Магомета в пьесе «Пограничники» и одновременно дежурного в иностранной разведке.

Уже катались на коньках по молодому льду и даже человек пять играли в хоккей. Пока хватит – около11 часов – пора спать. О, Нелли, Нелли! Так я и не успел дать тебе ответ!

26 октября.

Воскресенье. В 12 часов занятие физкружка. Занимались на турнике – сделали пирамидку и две на площадке (я уже стал тяжел для верхних номеров), пока я самый молодой в кружке.

27 октября.

Смотрели кино «Профессор Мамлок». Все так сильно переживают, даже вскакивают с мест, а я почему –то совершенно равнодушен, ничто не волнует. Что со мной происходит? Откуда такое равнодушие? После кино играли во флирт. Я послал Нинель Антоновой какой – то вопрос, а что, не помню. Она ответила положительно «Да!». «Какого вы обо мне мнения?». Она ответила: «Будьте осторожны: за нами следят!». Я воспрял духом и решил послать Нелли (новая ученица в нашем классе, я бы сказал, да и другие кое – кто считают, что это приличная девушка). Думаю, что мне еще рано описывать ее наружность, но чувствую, что уже заинтересовал, но с характером ее не знаком. С чего начнем? Впрочем, пишу это и думаю: «Дурак!» А за что, пока помолчу: возможно и совсем. О, думы, думы! Почему сразу «возможно и совсем?» - это неуверенность в себе? Нежелание знакомства – не думаю.

31 октября.

Сегодня спросили по немецкому и литературе. Как раз успел выучить на кануне, хотя по литературе отвечал медленно, не совсем был уверен с ответом. Обычно, когда уверен – говорю быстро, надеясь на невнимание и, перескакивая на знакомую тему.

-Ну, как дела на любовном фронте? – Пока не знаю. Человек живет надеждой на лучшее.

1 ноября.

Суббота. Сейчас идет урок географии (пишу в школе). В.А.Бобров, думаю, нарисовал в журнале 2 – не мог сразу найти Лотарингию во Франции! Не заблудиться бы в Лухе – вдруг придется провожать Нэльку. А учеба совсем не идет на ум! Вчера вышибли из школы Вову Слесь, Сашу Парамонова и Дудина – они ушли с урока. Так директор хочет поднять дисциплину. Конечно не совсем; а до педсовета, где будут обсуждать их поведение, потом вызовут родителей… Они решили бросить учебу!

5 ноября.

Еще 3 ноября написал Нелли записку, что хочу с ней познакомиться. В конце предостерегал, чтобы никто об этом не знал, и что ответ жду не позднее пятого. Я хотел, чтобы она ответила в этот же день, но Колька передал записку после уроков. Вчера она приходила на репетицию, репетиция была после 8-часового кино. Домой пришел в первом часу. Когда выходили из театра, я задержал ее в дверях и спросил ответ, но она даст только завтра. «Скажи сейчас», - сказал я с нетерпением. «Что я стоять здесь, что ли буду», насмешливо ответила она. Я изъявил желание проводить ее, она не согласилась. «Ну и черт с тобой», подумал я. Она не может написать мне ответ сегодня, не хватает времени. Думаю, что сделал глупость , написав это письмо.

6 ноября.

Ставили драмкружком постановку. Плохо было с освещением – всего 3 лампочки. На сцене темно. Постановка прошла, как говорят, хорошо, играли с подъемом. Кончили в 11 часов, больше 2 часов шла постановка (начали с опозданием). Между 6 и 7 картинами моя рука легла на плечо Нелли, она сразу обернувшись вопросительно взглянула на меня. «Ответ», - сказал я. «Отчет еще не готов», - ответила она. Больше я не жду ответ! Это же издевательство или насмешка!

7 ноября.

Ну и погода! Сильный холод и ветер. Никакой демонстрации не было. Митинг был в театре – набилось много народу. Я слушать не стал – вчера был на торжественном заседании. Встретились, разговорились (написать о ком –нибудь)?

В зале сзади нас сидели Зишка и Нелли, так что я больше обращал внимание назад, а не на сцену. Был по окончании вечер танцев с 6 часов – я пришел уже в 7.

На танцах повернуться было негде – так много было танцующих. Много было ивановских – их прислали на трудфронт. Сперва танцевал мало, а когда народу поубавилось – тут и я развернулся. Первый танец танцевал с Алей Шишкиной – пример легкости, очень послушна, легко вести в танце. А вот Валя Кошокина тяжело танцевала, хотя обычно она легко и легко танцует: чем –то расстроена – но чем?

Нелли немного может танцевать – сказывается влияние Зишки. На Украине танцуют несколько иначе. В полдесятого танцы кончились. Около театра мы долго прощались: раз по 5 пожали руки. Зишка и Нелли крепко подружились, в знак дружбы поменялись пальто.

Около театра мы «раскололись». Эдэр пошел провожать Веру Морозову (вспомнилось, как без злого умысла в сентябре ее подвела Люся Полоникова: она шла из школы одна (они живу через дом) и мать спросила: «А где Верушка?» Люся ответила, что она в школе не была. Оказывается, Вера «заколола» день и на сеновале читала книжки), а мы с Генашкой провожали Зишку и Нелли. Около дома Генашки снова прощались: Зишка пошла домой. Генашка за ней, и я изъявил желание проводить. Всю дорогу трещали как пулеметы, перебивая друг друга. Оказывается, природа Украины в фильме «Богатая невеста» не выдумки режиссера. А какие сады! И в противовес  всей этой цветущей картине – Лух! Я доказывал, как хорош Лух весной во время половодья! Нас застукал Павлик (Виноградов – он же глав-баян в клубе, стал разыгрывать жениха и невесту (как в кино), я засучил рукава и двинулся на него – он быстро исчез.

Завтра понесет новость по Луху! Я стал критиковать нравы и сплетни Луха – она, в противовес, говорила о жизни на Украине. Около столба, недалеко от ипподрома, мы еще раз попрощались, но еще не разошлись.

10 ноября.

Я не ожидал, что так получится: Павлик поведал всем кружковцам драмкружка, и вот пошло гулять по Луху. Репетировали пьесу «Земля».

12 ноября.

После репетиции снова пошел провожать. Я играл Никиту Петровича – роль маленькая, в двух картинах.

Что могло испортить настроение? – снова хандра. Эдэр напечатал фотокарточки МАК ( Морозова, Антонова, Кудрявцева)  против наших 3 К (Китов, Ковалев, Крылов) и одну принес в театр. Показал ее Зишке – они о чем – то долго беседовали, о чем – он не сказал, потом Зина проговорилась, что они поссорились с Верой Морозовой. Она не знает из-за чего. Зишка и Нелли просили у меня почитать дневник – я отказал.

Сегодня мы шли вчетвером: я, Нелли, Зина и Генашка.  Мы все жалели, что не смогли устроить «условия» Эдэру с Верой. Ничего не поделаешь: звали – она не пришла.

Поговорили о звездах: Нелли показала свою звезду и одну дареную., Зишка – свои. Мы с Генашкой еще не нашли, хотя усердно смотрели вверх. «Что вверх глядеть, когда ниже есть», - сказал я. «Правильно» - сразу же поддержал Генашка. «Вот твоя», - жест в сторону Нелли, - а вот моя», - жест в сторону Зишки. «Правильно» -подтвердил я. Они только весело, не протестуя, засмеялись.

«Интервалы держите поменьше», - предостерег Генашка, когда мы с Нелли пошли к детдому. Я взял ее под руку и сунул ее руку ко мне в карман (у нас было всего две варежки).

16 ноября.

Нет, плохо так писать: сегодня 16-е, нужно как – то избавляться от такого отношения – пропадает желание писать и часть забывается.

Когда мы идем с ней вдвоем, ни слова не говорим о самом, самом главном. Все больше рассказываем про свою жизнь, клеймим лухские нравы и обычаи. Вот это можно сказать, - девчонка! У нас ее можно назвать мальчишкой! Она, как мальчишка, лазала по садам,  огородам. Раз даже повисла на заборе. Бог знает, сколько времени она провисела бы, если бы не снял отец. Она любит лыжи, Черт возьми! Изумительный повод для встреч! Жаль, что у меня нет лыж.

17 ноября.

Сегодня встал в 9.30. Два часа ушло на географию, потом, как обычно, пришел Колино (новый псевдоним Кольки Ковалева).

Литература. Вызвали Нинель Антонову. Вот это глаза! Как это я не заметил раньше?! Вот  забегали, как у рыси! Весь наш стол восхищен ее глазами: «Ух, черт! Как огни ночью!» Любопытно! Очень! Вот и тезка (Саша Кокурин) у доски. Стоит и не знает, что говорить. Дальше. Сентюлева упрекает его, - он молчит – плохо.

Вызвали Красовскую – я по алфавиту за ней. Не дай Бог, если вызовут к доске! «Кудрявцева отказалась», - сказала Сентюлева. «Ну, Кутузова».- Гриппа пошла к доске.

18 ноября.

В школу нужно было идти к 10.35, что мы и сделали, но воротились обратно – военрук заболел.

Дома писал записку Нелли, она почему – то не отвечает уже на вторую. В перемену взял у Зишки учебник литературы для передачи записки – как она осерчала, что взял, не спросив ее!

19 ноября.

Ну, вот и все. Все кончено. Вызов брошен. Никак не могу осознать случившееся. Мне не больно – еще хуже! Все разбито, все разрушено – остались одни воспоминания, которые у меня не хватит сил забыть! В голове какой – то груз, он давит голову, ложится тяжелым грузом на нервы.

Все погубила моя нерешительность. Да, я признаю и ясно вижу свою вину – нерешительность, робость. Что ж, это послужит хорошим уроком в жизни – ведь жизнь продолжается. А я не понимал, я не хотел понять ее намеки. Я сам сказал: «У каждой вещи есть оборотная сторона». Я предполагал и думал о лучшем – мне досталось только худшее. Что такое любовь, ревность, я отвечал: «Глупости!» Ей было скучно со мной, я не мог увлечь, развеселить ее, я не мог сказать что – то заветно – теплое, когда провожал. Что же могла она подумать обо мне? Пустышка – больше ничего! А какие я писал записки! Они вполне могут пригодиться для растопки. Она любит его! – вот что я не хотел понять! Ну, вот и все. Зачем писать, что было и что произошло, зачем травить себя еще раз? Зачем писать? Я перестраиваюсь! Больше у меня нет нервов, нет сердца!

21 ноября.

Сегодня Мишке исполнилось 17 лет. Подарили ему мундштук красивый – он курит в открытую. Иногда Н.Н. посылает меня за ним – мы идем в учительскую и он угощает его своим «Зверской крепости» самосадом.

22ноября.

Только что пришел из театра, было занятие физкружка – позанимались замечательно! Чувствуется удовлетворение физической нагрузкой.

Она говорит, что ни кого не любила: «Я тебе скажу правду – я еще ни кого не любила. Я не испытывала еще этого чувства, я не знаю, что при этом происходит» (вот бы она прочитала, что у меня написано 19 ноября). А я, олух царя небесного, молчал! Дурак! Когда же наберешься смелости поразвязнее говорить с девчонкой. Я, и вдруг… не могу занять ее хотя бы на столько, что бы она не делала этих скучных вздохов. В другой раз говорю слишком поспешно, увлекаюсь и говорю много интересного, а тут… на такой теме и я стушевался! Надо следить за собой! Заинтересовать ее  чем – то интересным, интригующим, помучить ее догадками – иначе я становлюсь неинтересным, пустым! На бумаге я слишком подробен, а тут голые теории и половина молчания.

1 декабря.

Эдэр был в  деревне (где родился), я очень соскучился, к тому же Генашка болел (обычно он «создавал условия»). Что – то надоумило нас погадать – раскинули картишки.

 У меня – ложные хлопоты, вмешивается злодейка – пиковая дама, кругом ложь, переменная любовь ( так думают друзья – но не я, а, впрочем, не знаю). Известия от крестовой дамы, о веселой любви и поцелуе (не плохо бы) будут передавать о ее слезах – мне будет неприятно, свидание с ней ( приемлемо). Все кончится ложными хлопотами – конец не устраивает.

3 декабря.

Думаю, не стоит писать, как поссорились Зишка с Генашкой – лучше напишу, что она ответила на наше письмо: «Генка, здравствуй! Нити, которые связывали нас, как говорилось в вашем письме, с моей стороны были разорваны – не знаю, как с твоей? Так что, получив от тебя это, я ничуть не переживала! Я этого разрыва ждала со дня на день. Как было в прошлом году, уже не получится. У нас в Лухе нет ни одного мальчишки хорошего! Генка, ты прости, что так откровенно призналась: дальше это не могло продолжаться. Меня интересует кто такая эта Т..? Я тебя прошу ответить, как старому другу поведай, мы с тобой, можно сказать, никогда не были особенно дружны, т.к. у меня не такой характер. Я думаю, расстанемся друзьями, но никак не больше».

Приписка: «По-моему друзьями, а не врагами, но никак не дальше».

10 декабря.

Тянет к ней какой – то неизвестной силой, мне стало душевно тяжело, если день не видел ее, тянет меня к ней! Готов всем пожертвовать, лишь бы быть вместе! Учишь уроки, а страницы учебников закрывает ее образ. Идешь гулять – вспоминаешь, как впервые провожал ее. Ее взгляд, - и мне становиться не по себе: я или краснею, теряюсь, или прячусь за кого – то в школе. Я боялся глядеть ей в глаза. Зачем я скрывал свои переживания от дневника? Зачем нет первоначальной откровенности? Я все боялся: вдруг из – за ссоры Зишки с Геной и у нас все сорвется? – так оно и выходит! Шло кино «Доктор Каможный» - в кино не пошел, в клубе хотел во время танцев спросить ответ – проклинал себя, но так и не решился! После кино Нелли с Зишкой пошли домой, мы с Колькой – за ними. Я остановил их. Вот я набрался тревоги, когда Зишка сказала, что Нелли уедет! Нелли еще добавила: «Мама уехала – теперь мне ехать», - вот тут – то  я почувствовал, что расставание хуже смерти! Зишка заставила Колино найти Веру и проводить домой – Вера была расстроена, когда я сказал ей, что Эдэр уехал.

На повороте в Октябрьскую улицу остановились. В два голоса хвалили Мишку Орехова: душа человек. Хотя плохо одет – по-деревенски, но в нем выделяется его скромность, его характер, он готов все отдать, если что – то попросить!

Я раза три спрашивал: «Почему девчонки не любят Колино?» «Он слишком горд, вспыльчив и слишком замкнут». Нелли решила его изучить. Вот еще что плохо у Колино: он дает волю рукам там, где это не нужно или неудобно: в деревне это в порядке вещей, но не у нас – в селе. Заговорили о фотографии – у Нелли почему – то оказалось мое фото – с одной стороны зеркало, с другой – фото. Я не протестовал, хотя это и не было подарком на память.

«Ну, мне надо домой, а то бабушка будет ругаться,» - сказала Нелли (Нинель Ивановна Антонова – дочь заведующей детским домом, у нее сестра моложе – Инесса). «Да, как не торопись, а раньше 12 не придешь», - вырвалось у меня.

Мы распрощались с Зишкой и пошли. По дороге я кое – что рассказал о Пал Палыче (Додонов – руководитель драмкружка) они все это знали. Конечно, она права: в пару ему В. Рябикова, но она почему – то оттолкнула его. Когда подходили к ипподрому, разговор не клеился: она начала вздыхать. С усилием удалось выправить разговор и опять вздохи – значит, уже надоел – пора прощаться! Шел – думал, что надо как – то активизироваться, сделать попытку поцеловать. Не знаю, насколько это правильно, но Вовка Слесь говорил, что без этого девчонки сердятся. Она, по-моему, мне немного сочувствует. Не зря Зишка в доску расшибается в намеках. Нелли не мечтает встретиться с друзьями с Украины – с друзьями, но не больше, добавляет она. Какая же дружба была там! У нас и в снах о таком не снилось: ребята всегда провожали девчат, приносили цветы! Самое главное: меня еще не пробирал холод (мы стояли за забором), но я сфальшивил:  «Что – то холодно – давай прижмемся – вместе будет теплее». Тут уж я пошел на риск: была не была, пора активизироваться! Она ответила шуткой. Я не унимался: взял ее за талию и с волнением притянул к себе (ух, и забилось ретивое!) – она вывернулась. Больше никаких попыток не делал. Было обидно: ну и черт с тобой! Свет не клином сошелся! – это сгоряча! А ведь Зишка намекала на удачный исход.

15 декабря.

Вчера в 7.30 (19.30) наш конферансье – Костя Горшков торжественно объявил в театре: первым номером нашей программы будет выступление на перекладине! Тихо журчал баян со сцены. Потом ставили небольшие пьески. Нелька спрашивает, как живут Борис и Генка. Генка неплохо, веселый – его не тревожит разрыв с Зишкой, а вот, почему Зишка в понедельник так расстроилась? Чуть не плакала? Что это – воспоминание о прошлом, боль утраты в настоящем? Или может больна мать? Опять спрашивает о П.П. – он что, снова влюбился? Но с плохими для него последствиями? «Нелька! Я сделался сборщиком лухских сплетен! Прости, если вру, но мне кажется, он втрескался в Н.С.

20 декабря.

Ну вот, дружище – дневник, опять одни с тобой, как прежде! Опять будем дышать одной скукой. Как мало прожито и как много пережито! Да, ты видел все: начало дружбы, начало любви и конец ее! У меня с Нелли порваны все нити любви – я хотел сделать из нитей стальной трос – она порвала их.

На сцену выходят новые действующие лица: мой друг Колька –(Колино Ковалев) скрывает от меня свою любовь к Нелли! Да, он ее полюбил! Еще раньше меня. Разве можно это скрыть от меня?! Я слишком хорошо знаю его. Он уже бросил надежду, когда, как ему, так и мне казалось: я был хозяином положения. Это письмо объяснит все:

«Твой ответ поразил меня – сильно поразил! Я не ожидала. Ты все понял. Но ты прав – я сама себя ругаю за то, что не сказала раньше. Но, понимаешь, у меня не хватало храбрости. В этом я виновата! За это ругай – виновата. Но ты меня не так понял. Но все же, поверь, (почему ты мне не веришь?), что та фраза меня не касается. Я никого не любила и не знаю, когда полюблю. Тебе это покажется странным, но так оно и есть, и я не знаю сама почему. Я тебя понимаю и знаю сейчас твои чувства: верно с твоей стороны – ты вполне прав, но что я могу сделать? Притворяться, врать тебе и играть любовью я не могу. Ведь это и тебе не выгодно, правда? Ведь я буду врать и обманывать и тебя и себя! Ведь это ложь! Я ее презираю! Я думаю (может ошиблась – то прости), что ты думаешь, что я люблю и кого – П,П.! Но нет – я его всей душой ненавижу. Ты понимаешь? – ненавижу! Но все это ничего не значит. А ты очень внимателен. Но еще запомни: я не издеваюсь ни над кем. Можешь быть уверен, что никого не люблю! Будь уверен! Все, что я написала тебе – правда». Да, я оказался не таким близоруким, как она ожидала увидеть. Зишка давно мучает Колино вопросом: кто – то неравнодушен – она упорно молчит. В пятницу принесла записку, что это Нелли: эта записка была замаскирована смехом.

 Сегодня в театре с Зишкой опять разговорились про это. Я прямо сказал: «У меня есть два варианта: Пономарева Т. – нет (он в подметки не годиться тому, о ком я думаю, сказала она о Колино). Второй вариант – Нелли,  - с трудом проговорил я. Вот это так. Значит, кто – то врет самым нахальным образом: Зишка, или Нелли – тогда все ее письма – чепуха. Из 6 (МАК и ЗК) только у двоих что – то наклевывается: у Эдэра (Б. Китова) и Веры Морозовой.

21 декабря.

Сегодня выходной, сижу дома. На улице холодно, градусов 30. Все деревья оделись инеем, а нам сегодня в такой мороз надо идти с концертом в Тимирязево.

В понедельник, в день военного дела нас – человек 30 ребят, во главе с военруком на лыжах ездили в Тимирязево. Туда было трудно ехать – прокатывали лыжню.

1 февраля 1942 г.

Дома слезы: говорят, что убит Натоша! Ну, понятно, Катя (жена) тут же в слезы. Передают, что получил тяжелую рану и через 3 часа умер. Неделю тому назад я уже знал, что он ранен, но не верил и никому не говорил, ожидая официальных известий, но в военкомат ничего не поступало, да и того человека, который сообщил это, совсем нет в списках военкомата, да к тому же он раненый рядовой и не мог видеть брата, т.к. он из среднего комсостава.

3 февралю.

Только что пришел из д.Городок, где был на «поседке». Поседка представляет собой комнату, вплотную набитую молодежью. Залихватски ахает гармошка, танцор топчется на двух метрах площади и что – то кричит вроде частушки, пытаясь перекрыть шум, смех и хихиканье девушек, сидящих на коленях у парней, руки которых скользят по робким местам временных подруг.

Одна была ничего, привлекательной наружности с грустным по-осеннему городским восточным лицом. Я чувствовал себя неловко с настроением ниже 0. (Не та публика). Особенно, когда услышал, как громом поразившие меня слова: «Что стоишь? Вон сядь к Маньке – она не занята!» - я повесил уши от удивления: она предлагала мне сесть на колени к смазливой девушке 16 х 16! – ну, я, конечно, струсил. Зато Генашка был на высоте: он, как пришел, уже чувствовал себя хозяином положения.

4 февраля.

Завтра кросс – будем сдавать 10 километров на время. Ну какие здесь 10 км – от силы 8. Я поглядел: плелись очевидно 7-е классы: «Хорошо сдают», - сказал инструктор – новый «король физкультуры». Мороз крепчает!

Сегодня снимались вдвоем с Колино и втроем  вместе с Эдэром (ЗК –Китов – Крылов – Ковалев). Писал письмо раньше Шурке Кокурину и сегодня получил ответ: скоро на фронт! Завтра трактороведение – третье занятие изучаем трактор. Весной, кто лучше будет знать, возможно, пошлют работать. Сегодня видел, как Зишка читала дневник Нелли – до слез прошибло.

10 февраля.

А брат все же убит! На днях приходил Громов – товарищ брата по фронту, он тоже ранен в этом же бою.

Ранили в живот, когда шли на немцев в атаку. Натоша вел поляной – товарищ с фланга. Ранение было тяжелое – пока искали самолет – брат умер. Всего два часа жил после ранения. Ну, понятно : дома слезы – особенно у Кати. Она чуть не сходит с ума. Трое детей – когда накормит, когда – забудет. Сейчас получаем, как иждивенцы, по 400 г. хлеба. И кусочку брынзы.

Кросс отменили – слишком холодно. Немного о жизни в Лухе: голод приближается, сейчас живем на 400 г. хлеба и воде. Иногда можно сходить в ресторан или столовую. Но хлеб (200 г.) бывает не всегда. Можно было в этом месяце взять обеды домой, простояв по 5 часов, но теперь это могут только, кто работает – у иждивенцев пропусков в столовую нет. Цены выросли непомерно: пуд хлеба стоит 800 рублей, литр масла (постного) 200 рублей, картофель 100 рублей мера. Цены все растут в гору! – высока ли она. Из колхозов иногда привозят мясо – 15 рублей кг (на рынке – 80), мука – 100 рублей пуд, но чтобы купить надо простоять в очереди целую ночь, а морозы минус 30 -40 градусов. Да и дают мясо – 1 килограмм, мука – 4, а теперь – 2 кг.

14 февраля.

Завтра воскресник – идем в лес пилить дрова для школы. Я рад! 48 минут – дал я 10 километров в четверг! Выехал и приехал третий. Все приехали в одну минуту! Можно было пройти быстрее, но пришлось восстанавливать лыжню.

18 февраля.

День моего 17- летия! Обыкновенный будничный день. Ласково пригревает солнце обветренное морозом лицо. После холодной ночи с крыш бегут торопливые капельки расплавленного снега. Вот уже 12 часов, а настроение паршивое, гнетущее. Уроки не идут на ум! Что со мной?

В первую перемену Любимова (партнер по танцам) душевно поздравила с 17 –летием.

20 февраля.

Зашел в магазин – нет ни карандашей, ни ручек. Пустые полки и один скучающий продавец. Плоховато теперь с житухой. «У вас еще собаки бегают» - сказала одна эвакуированная из Ленинграда.

21 февраля.

Мишка увлекся стихами – пишет каждый день – уроки забросил, обещал даже бросить курить, но слово улетело с ветром. Теперь мужикам житья нет из–за курева, учителя даже «стреляют» у учеников без стеснения. Н.Н. Левиков пригласил к себе в кабине Мишку (он сажает табак в огороде) и Лешу Крючкова – покурили вместе. Колька по художественной части ничего не делает, скучает так же, как и мы. Полное отвращение ко всему! О девчонках писать нечего, правда, иногда балуются в перемены, как мальчишки, но нас не тревожат. Дела на любовном фронте ждут прихода весны.

Валюша Кошокина сказала, что ребята попали в дивизию им. 24 годовщины РККА и должны в день годовщины получить первое боевое крещение – значит, они где – то около линии фронта. Вообще – то о ребятах пока ничего не известно. Эдэр тоже ничего не пишет, почему, не знаю.

22 февраля.

Ну и натрепали, что ребят отправили! На днях пришла мать одного из них – Коли. Вот радовались ребята! Даже слезы выступили! Она передала каждому из них по платочку – подарок наших девчат: на них были написаны слова на память, но она все их перепутала и только Вовке Слесь достался по назначению: «Не забывай» - вышила на нем Вера Парамонова. А «бате» (Колька Галыч-Галчинов) достался платочек с пометкой «люблю» по- моему это вышила Зишка, у них что – то раньше было, к сожалению, не знаю, что именно.

Вечером в клубе торжественное заседание, художественная часть и танцы. Идти нет желания. Хорошо играет на баяне брат Нади Семеновской – Виктор.

23 февраля.

Сегодня официально сообщили, что убит брат Анатолий. 6 января 1942 года брат был убит! Сегодня нам носить дрова. Четверым надо принести 21 носилки для 2 печей.

И. О. Шуя. Военный городок. п/я 22/6 адрес наших ребят.

Завтра будет вечер старшеклассников. Только вчера узнал, что полное имя Али – Алевтина! Хорошее имя! На уроках занимаются кто чем может – повнимательней только Колино, да и тот половину дремлет.

1 марта.

В час за мной заехали Леша Крючков и Володя Толмасов – договорились съездить к Мише Орехову. Я успел поесть как следует: грамм 250 хлеба и тарелка лапши собственного приготовления. Как питались прошлый год – осталось приятным воспоминанием, ушло в мир преданий. А что будет лет через пять – в 1947 году? Или хотя бы в будущем году?

После обеда хотели идти вытаскивать огурцы (у нас там бочонок), но я отложил еще на неделю.

Ну, как и следовало ожидать, Мишки дома не оказалось – послали к Сереже Начинкину, но его тоже дома не оказалось. Наконец – то нашли их в ветхой избушке за шашками. Миша решил идти в Тимирязевскую МТС устраиваться на работу – заправщиком на лето, он уже давно думал об этом.

2 марта.

Резкий западный ветер с острым колючим снегом, молочная пелена снега нежной вуалью ложиться на твердый наст. Борис Китов давно не пишет, правда Мишка Орехов сказал, что Вера Морозова получила от него письмо. Обидно, что не пишет ни строчки – может обиделся на что?

3 марта.

Только на лыжах забываю обо всем, но катаюсь редко. Читал дневник матроса Железняка. Интересно, очень хорошо, думаю, даже лучше дневника Кости Рябцева. Море и море, почти совершенно однообразно в течение всех 8 месяцев плавания, но сильно написано! Впечатления – лучше не придумаешь!

Все уговаривают играть в пьесе «Месть» к 8-му марта – пробую отказаться: потеряешь все вечера: да и нет никакого желания, но из уважения к Валюше ( Кошокина – немка в школе и культработница в театре), как убеждала Аля Шишкина – придется согласиться.

Директор все чудит: прежде чем выдать хлеб дежурному по классу ( в большую перемену по 100 г с песком или булку), он берет в залог книгу.

Ветер стих, тихо ложатся снежинки. Сердце рвется на лыжи и в лес! «Хочется тревог, радостей, горестей и удач, когда все вертится, кружится перед глазами, готовит и укрепляет тебя для жизни, для борьбы» (Железняк) – это и мой идеал!

4 марта.

С 7 до 10 вечера катались на лыжах: я, Зишка, Нинель и еще ребята из нашего класса. Все хотели оставить меня одного с Зишкой, а потом  с Нинель Антоновой. Но я ни в какую! Не хочу! Зишка потом созналась, что оставалась специально. Разыгрывается свирепый ветер. Настроение плевое. Смертная скука! С питанием все хуже. Хотели с Мишкой сорваться с 4 урока (сегодня 7 уроков) в кино, но последним будет история, а с уроков истории мы побаиваемся бежать: учитель вызывает к себе и заставляет тащить в школу родителей. Сейчас забирают в армию первую половину 1923 года, седьмого, видно, будет отправка. Берут и берут – остаются дети и старики.

6 марта.

 Вот они – неизменные спутники войны: болезни, начиная с сыпного тифа, в больнице уже лежат 8 человек!

Колька Смирнов (Хандра) поразил нас новостью: театр закрывают в связи с эпидемией. Нарастает паника – все боятся тифа!

7 марта.

В нашем полку все убывает и убывает: 12-го, как говорят, призывают в Армию Костю Горшкова, Ваню Иголкина (закадычные физкультурники), Лешу Лобанова ( соло в школьном и клубном хоре). Наш классный руководитель Зорина ругала за попытку класса уйти с урока немецкого языка – детский лепет! Вот Н.Н. Левиков вправлял мозги – это да!

Вечером ходили с Колино в ресторан (столовую закрыли). Официантка Дуся Житкова подала нам суп из чечевицы, от которой он стал черным, с маленьким кусочком, уже с запашком, солонины. Мне хочется как можно больше писать о Лухе (я уже раз обещал это в прошлом году в дневнике и, как обычно, не сдержал слово). Это, по-моему, несколько украсит дневник.

Бран Николай сейчас служит в Сибири, в Красноярске, он обучает грамоте красноармейцев. Работает 10 часов в сутки, не хвалит такую жизнь: лучше бы на фронт! Сестра Капа все еще на Дальнем Востоке – телеграфистка, уехала туда по молодежному набору добровольцев – обживать Дальневосточный край. Почти 4 года мы не виделись. Когда – то встретимся, да и встретимся ли? Война.

8 марта.

Воскресение – День женщин. Сегодня часов в 10 пошли доставать из реки огурцы. День выбрали не совсем удачный: под снегом на льду была вода, лед толщиной 30 см, пришлось поработать от души с ломом. А какой запах от огурцов, опущенных с последним сбором с осени!

Не знаю, что и делать: идти гулять, учить уроки (по 4 предметам на этой неделе будут письменные), читать или сходить в театр? Сегодня от Эдэра пришло первое письмо (с 14 февраля письмо в пути – работа почты в военное время!). Живет ничего: 800 г. хлеба, хорошая приправа, как он пишет. А подробности не знаю – жду еще письмо. Вот его адрес: г. Юрьевец, Ив. Обл. школа ФЗО №8, общежитие 1, комната2. Китов Борис. Иду в театр – там должна быть постановка, возможно танцы, возможно, потому что П. Додонова (нашего режиссера драмкружка), взяли в Армию, а согласится ли Семеновский играть – это еще вопрос. На доклад, как и хотел, - опоздал. После доклада была художественная часть. Пьесу ставил взрослый состав драмкружка.

10 марта.

Зишка и Нелли постучались. Колино уже лег спать. Им открыла Паля (дочь П.И. Уварова). Ну, понятно, они поспешили исчезнуть. Ну, и смеялась она над ними: «По-новому девушки за парнями бегать стали!» Оказывается, они приходили за тетрадкой по физике. Так ли?

Сегодня отправили солиста Луха – Лешу Лобанова, Колю Боброва – альтиста (моего напарника) бывшего духового оркестра, Колю Мельникова, Чудной был! Ходил как сшитый в короткой, непомерно узкой по его массивному телу паре. Бедный Коля! Он на испытаниях минут 10 искал во Франции Ленинград! Он неуклюж, как медведь!

Почему – то Мишка давненько не приходит в школу – не устроился ли заправщиком в МТС (надо бы и мне попытаться устроиться!) Ему Юрка Пожильцов дал 100-листовую тетрадь с условием, что он будет вести дневник. Девчонки то и дело бегают по классу, словно мальчишки- пятиклассники, а мы сидим за партами, как сшитые. Потеха, когда мимоходом (Да?) взглянешь на них: возятся в обнимку, как парочка влюбленных или упражняются в боксе по грудям (приятная для мальчишек разница в окончаниях), или… ну,  вообще, не стесняясь нас, развлекаются. Это как – то компрометирует их.

11 марта.

Первая страница дневника за второй год – начал 10. 03. 41г. Миша ошарашил новостью: в МТС будут набирать учеников на курсы трактористов! Я готов хоть сейчас бросить школу и идти на курсы – это же верный шанс быть танкистом в Армии! Колино (Ковалев) отговаривает: - Всего месяц остался и закончишь девятый класс! Какое – то внутреннее предчувствие, что не буду я трактористом! Словно что-то подсказывает: пустые мечты. Как надоело это школьное однообразие! Подготовка к урокам, экзаменам! Что – то говорит, что не попаду на трактор.

-Кудрявцева, оставьте все деньги (обычно дежурный по классу собирал деньги на булочки и в большую перемену покупал в буфете на весь класс) , а то отберу, - сказал А.Ф. Румянцев, собиравшей деньги Зишке.

- Возьмите, они не мои,- высокомерно ответила она, - их всего 2 рубля.

- Возьму, а ты будешь отвечать.

- Ладно, уж, возьмите, купите что- нибудь!

Александр Федорович побледнел как мел, потом покраснел.

Ох, напомнит он ей, хотя она и извинилась.

Потом покраснела Зишка.

12 марта.

Вот как обстоят дела, так интересующие меня. Набирают 20 человек на двухмесячные курсы к 15 марта. Дома сожаление, хотя отец и говорит: «Гляди, Александр, как хочешь». Хочу ли я? – конечно! Мать молчит, сестра Лиза за меня! «Иди, хоть сыт будешь, а с таким питанием протянешь ноги к весне». Правда есть одно затруднение: меня ведь придется кормить, а отец и мать получают всего 250 рублей. Как же тут быть? Да, черт с ним. Я, кажется, голодный просижу, только бы попасть! Ночевать можно ходить домой – всего5 километров. Учеба и практика начинается с 8 утра до 5 вечера. Ходит же Зоя Щавелева (мы с ней учились вместе не один год) она там работает. Впрочем, обо всем этом я переговорю с Натошей – он посоветует как быть. Только чувствую, что никуда я от сюда не уйду. Колино. Если бы он только знал, как  мне хочется попасть на трактор! Только что пришел от сестры Натоша, - ее муж говорит: «Желание есть, так иди. А отпустят ли из школы?» Да я и без разрешения уйду! Итак, семейный суд не протестует, дело за мной. Завтра все узнаю – схожу в МТС.

13 марта.

Сегодня ходил в МТС, говорил с директором в отношении учебы. Питаться на свой счет! Хорошо еще, что за обучение не платить! Только колхозы обеспечивают своих стипендиатов. В понедельник узнаю свою судьбу.

14 марта.

Вышло постановление правительства: испытания в школе будут с 21 мая по 31. Призывников нашего года на курсы трактористов не берут! Как чувствовал! Прощай, трактор! Это подсекло меня: чувствую, что начинаю опускаться физически, похудел, побледнел.

15 – 19 марта.

Все хуже и хуже с питанием: 400 г и тарелка гороха или супа! Да, какой это суп! Все время мучительно хочется есть! А ведь весной предстоит работа в огороде. Приехал Володя Щавелев. Он как и Коля Смирнов окончил аэроклуб и теперь будет гулять до набора в летную школу. Директор Жуков А.И. переведен в РОНО, А.Ф. Румянцева взяли на трудфронт. У нас будут испытания по химии, а преподавателя перед самыми испытаниями забирают! Впрочем, ребята пишут куда – то с требованием о его возвращении. Я тоже  - за. У меня появилось желание взяться за подготовку к экзаменам! Экзамены будут по физике, алгебре, геометрии, немецкому языку, химии, географии, литературе и по военному делу.

21 -22 марта.

Коля Сиднев великодушно и чистосердечно признался, что влюблен в Нину К. (Кольцову?) Этот медлительный и неуклюжий парень – влюблен! Однако, его можно поздравить: он отшиб 4-х и устраняет 5-го – Юрку Мельникова. Он применил новый способ обольщения: сперва познакомился с ее матерью, получил ее одобрение, так что стоило ему прийти к ней, как мать понимающе улыбалась и уходила «по хозяйству». Они оставались одни, Коля долго молчал, ловя ее взгляд, но она глядела в угол комнаты. Коля говорил средневековые слова признания, расхваливая ее достоинства, скучно, тягуче искал он ее расположения. Потом написал прямо: «Любишь, или нет?» В понедельник – ответ. Похоже, он ее крепко любит.

Весь день не находил себе места – это я о себе. У Натоши есть малокалиберная винтовка с патронами – надо адреснуться!

24 марта.

Заявление подействовало: А.Ф. Румянцева вернули! «Говорят, говорят – ну и пусть говорят». А говорят, что в этом месяце вместо хлеба дадут рожь! Ну, это уж слишком! Теперь хлеб решает все: и стоит неимоверно дорого: кило печеного хлеба – 60 рублей, картошка – 200 рублей мера, литр льняного масла – 320 рублей (в 105 раз!), мясо баранина – 150 рублей кило. Пора обувать ботинки (Появились лужи на дороге), а ботинки у меня… Сапоги бы! – мечта!

27 марта.

У Павлы Павловны Уваровой погиб муж – Савин, всю ночь отхаживали от обмороков. Товарищ прислал «смертельный паспорт». Пуля пробила партбилет и прошла через сердце. Это уже третий в нашей улице. Говорят, что Калачиков (киномеханик) сидел в КПЗ Луха, а теперь отправлен в Вичугу. Уклонялся от военной службы или дезертировал, - говорят по-разному.

Надо внести плату за обучение – 75 рублей. Не знаю, как тут быть? – Деньги еще не получили – раз, кругом стеной из бумажек стоят неугомонные долги – два и надо на что – то жить, - тоже деньги – три.

28 марта.

Холодно. Сегодня взяли нашего нового историка, всего один урок объяснил и, пожалуйста! А какое хорошее впечатление произвел на нас: веселый до объяснений и интересный во время объяснения. Легкая, упругая походка привлекла внимание, говорила о характере, веселый голос, его строгость укротила наши языки. Сегодня суббота. Или сегодня ночь, или завтра утро придется стоять в очереди за продуктами. Не люблю я эти очереди! Мука! Сегодня утром стояли в очереди, а продавать будут завтра! Считай, целые сутки надо стоять, чтобы получить полкило мяса или 2 кг картошки.

1 апреля.

Тает, но очень медленно – если так и дальше будет таять – не видать нам лета!

Сегодня вместо 7 уроков было -4. В последнее время уроки не полные. Вот и хорошо!

3 апреля.

Оказывается  и в нашей библиотеке есть хорошие книги! У Васильева выпросил почитать книгу Макаренко «Педагогическая поэма». Похожа на «Республику ШКИД». В библиотеке за ними очередь, как за хлебом. «Стрельнул» у Вали Начинкиной (первая любовь Колино. К сожалению, неудачная. Колька, когда получил отказ, был сам не свой) уже все 4 книги «Педагогической поэмы» вместе. Мишка сегодня ночью хочет идти на охоту. В воскресение на весь день в лес! На охоту!, - а может это только мечты? Натоша в Порзднях – можно было у него «стрельнуть» малокалиберку. Кино давно нет. Колю посадили по-немецкому, но поставили, вероятно, «пос.». Расстроился, конечно, вообще он на всякие пустяки слишком болезненно реагирует в противовес мне.

«Как пить хочется», - думал я шагая по коридору, дай, думаю, зайду в учительскую, там есть. Я открыл дверь.

- Попить можно?

- Куда, куда! – кричала со смехом и, немного смутившись Зишка.

Тут только я как очнулся: у окна стояла полуодетая Зишка. Я вылетел в коридор, как в тумане мелькнул лишь бюстгальтер.

4 апреля.

Натошку (мужа моей сестры Лизы) вызывают в Иваново! Велели взять сухарей и 2 смены белья. Зачем, здесь не знают, возможно, берут в армию. Завтра в час уезжает.

После 3 уроков пойду к Гале за молоком в Рябово, надо сообщить о Натоше – возможно, она придет в Лух. Муж Гали Бариновой, Николай, пока в Шуе, тоже скоро пошлют немца бить.

4 апреля. – Пасха.

Вспоминается, как я, еще не школьник, ходил с родителями в Воскресенскую церковь (вторая церковь соборная) на крестный ход. В полночь мать разбудила меня, я сразу же вскочил на ноги, быстро оделся и потянул мать к выходу. Она взяла меня за руку, и радостного и возбужденного встречей Христа повела в тихую темноту ночи. На небе ярко блестели звезды, воздух был по-зимнему холоден и неподвижен. Со всех сторон к церкви  стекались по-семейному кучками жители Луха и ближних деревень. Мы вошли с потоком людей в церковь, залитую волнистым светом множества свечей. Тут были тонкие сечи: красные, синие, желтые, зеленые, были толстые, как добрая колбаса, белые, как снег, желтые, разные, с изображением святых, просто посеребренные сверху, разбрызгивающие, сверкающие искры и непрерывно потрескивающие. Самое замечательное увидел я высоко вверху, большой цветной круг свеч, кверху тянулись, сверкающий в пламени круг свеч, я в середине находился распятый Христос. Перешагнув порог, я очутился в фантастическом мире свечей и застывших с благоговейным выражением восторженных людей. Отовсюду со стен на меня смотрели красивые в сиянии свечей лики святых. Всю молитву протискивался я между ног от толстой, словно дышащей свечи к картине.

Я нашел дедушку, когда уже выходил из церкви с крестным ходом. Впереди прихожан несли древние знамена, иконы, хоругви. Каких только знамен здесь не было! А сколько икон! Обойдя вокруг церкви, шествие разошлось.

5 апреля.

С 8 до 11 ходил к Мишке за книгами, с 12 до 2 колол Лизе дрова, с 2 провожал Натошу. Поцеловал первый и последний раз, сказал: «Ну, до свидания, Шурка. Если что, поможешь здесь Лизе». «Не беспокойся», - ответил я. На его глазах навертывались слезы, горький комок разлуки остановился у меня в горле.

8 апреля.

Почему – то постоянно закрыт клуб. Вместо клуба молодежь собирается у Вали Кошокиной – культурницы клуба. Собирается небольшое избранное общество: Валя, Борис Костров, Аля Шишкина, Хандра ( Коля Смирнов), иногда баянист. Играли «правду». Очередь дошла до Али. Ее спросили «Кого любишь?» «Кольку (Смирнова), больше никого не любила»,- покраснев, ответила она. Колька покатывался со смеху. Он ее не особенно уважает. Решили сходить за Надей С., Аля сразу встрепенулась: «Если она придет – я уйду», - и она двинулась рассерженная к выходу. Ее остановили и за Надей не пошли. Аля ревновала Надю к Кольке. Не знаю, как относится к нему Надя. Колька же собирается попытать счастья у Нелли Антоновой.

Браво, черт возьми!

С 7 до 9.30 сидели втроем в ресторане: я, Коля Сиднев, Володя Васильев – вот какое общество организовали мы в ресторане.

10 апреля.

В перемену всех ребят из 8-9-10 классов вызвали в военный кабинет.

«Ну, ребята, будут испытания», - встретил нас Борис Васильевич (Кадников).

- Когда?

- Сегодня. В три часа пойдем в военкомат за инструктором.

-Так как же это? – ведь мы не готовились.

- Правильно, сегодня будут соревнования, но с отметками. Они пойдут в зачет.

- Восьмые тоже будут сдавать? – спросил высокий, одетый во все кожаное, Васильев.

- Ребята! В большую перемену все узнаю, а пока идите на уроки, но к 3 часам быть здесь.

17 апреля.

Передавали по радио, что летом учащихся пошлют работать в колхозы, если отказ – суд до 6 месяцев и вычет 50 процентов из заработка. Колхоз обеспечивает квартирой и питанием. Отец начал прихварывать – он 1878 года – боли в желудке, мать жалуется на слабость, все время злая, иногда кричит. А это всего хуже – сам начинаешь злиться. Колино подражает в речи Гоше Осадчему: начинает понемногу заикаться. Мишка в школу не ходит, видно поступил работать в Кузьминский сельсовет. Надо бы сходить к нему, но не в чем.

21 апреля.

Сегодня Колино 17 лет. Тепло и пригревает солнце, кое-где уже сухо, река разлилась во всю ширину.

28 апреля.

Вторник. Сегодня сдаем испытания по военному делу, немного боязно идти, мы не повторили ни строчки, но, собственно, трусить не приходится! Пришли как обычно, к 8.00, послали переодеться во что похуже. До пол-третьего занимались на ипподроме около леса. Вели наступление по всем правилам на опушку леса. Скованная за ночь морозом земля к полудню оттаяла – было скользко , сыро. Дул холодный северный ветер, тонко посвистывал в линии неподвижных штыков, замерзшие руки плохо держали винтовку. С час лежали в «обороне», кому достались саперные лопаты – окапывались. Коля Сиднев так размахнулся в штыковом бою, что, промазав чучело, чуть не коснулся штыком стоявшего рядом военрука. После обеда пошли сдавать теорию.

Вечер. Вода снесла мойку. Я пришел, когда ее стали продвигать вверх руслом реки. Только ничего не вышло: вместе с нами мойку вновь снесло вниз

29 апреля.

Все раньше приходится ходить в ресторан и ждать часа полтора, чтобы получить тарелку жидкого горохового супа. Завтра в школу не пойду – схожу к Мише в Запрудново с ночевкой и у него встречу Первомай.

Юрка Пожильцов и Вася Сорокин (оба из детдома) сидят в КПЗ. Я даже не поверил. Они, оказывается, подломали кладовку у себя в детдоме. Ах, дураки! Что им понадобилось? – первомайские сбережения? Что они – голодные? Нет, пока еще! Даже сыром кидаются! Ну, теперь узнают , что такое фунт хлеба – 400 г! Могут получить сроки, в лучшем случае вышлют из детдома и пошлют работать вместо школы. Действительно, с жиру бесятся. Ой, Юрка! – вот тебе и аэроклуб! – твоя мечта! Все их осуждают: «Наелись?», - ну теперь другого поешьте, раз не жилось в таком раю на всем готовом. Надо бы как – то узнать подробности этого дела. Еще не известно, куда они дели продукты. Пока сидят.

1 мая. 1942 года.

Обычный будничный день. Сегодня тепло и солнечно, хотя после вчерашнего дождя кое-где остались лужи. До 10 часов был у  Мишки в Запруднове, ушел к нему еще вчера в полдень. Хорошие родители у Мишки, очень простые, доброжелательные! Брат Мишки – Леня сейчас на фронте. Новости: учеников в ресторане больше не обслуживают до выяснения – а сколько народу! Ужасно и угнетающе! Это еще цветочки, а вот ягодки: колхозникам, т.е. матери, хлеба давать не будут, значит 300 г вода! Начал копать гряды. Сегодня в полдень отпустили Юрку Пожильцова – он не виноват. Это на него свалили всю вину свои же, детдомовские. Я рад за Юрку, он оказался хорошим парнем и сможет исполнить заветную мечту. Оказывается, меня выбрали в комитет по проведению вечера на завтра. Все дело в том, что Павлика завтра берут! (вчера взяли Костю Горшкова). Сталин приказал в 1942 году войну закончить – этот день окончания войны будет самым большим праздником для меня! Вовку Слесь ранили – это уже третий из наших ребят.

2-3-4 мая.

Суббота, воскресение, понедельник. В пятницу, наконец – то приступил к копке грядок. На маевку не ходил: в пятницу – 1 мая, как в обычный рабочий день было 6 уроков. Предупредили: кто не пойдет, того не пустят на школьный вечер и все же от школы на площади было человек 40! – это от 400-то! Нас – 3 класса повели после 6-го урока.

Вечер был скучный.

6 мая.

Мне осталось жить 5 месяцев и 24 дня! Если верить словам доктора: на 400 г без приварка человек может жить 6 месяцев! – Ничего, Сашка! Мы еще поживем!

Сегодня будет урок сельского хозяйства – знают, что  сбежим, так Ник Ник (Левиков) заставил училку сторожить! Ух, хлопцы, хлопцы! Раскрыли прямо при Зориной окно и горохом на улицу!

7 мая.

Эх, Мишка! Мишка!- заставил прогуляться в такую погоду! В поле вода хлюпала под ботинками, ноги зябли, а когда я попал обеими ногами в ручей, они ничего уже не чувствовали. Мишка решил окончательно бросить учиться. Его брат, Леня, кончил 10 классов, призвали в Армию, попал на фронт и вот, уже 4 месяца от него нет ни строчки: жив, или нет? Весь день шел наводящий скуку, дождь, не радовала даже едва пробивавшаяся трава, изредка низко над холодным серым полем свистел одинокий жаворонок: жалобно скрипели под напором ветра ветви ели, - только река пенилась, ударяясь о шаткие лавы.

9 мая.

Подарок зимы – мокрый снег покрыл белым одеялом все, что мог, даже робко пробивавшуюся зелень. Колька сказал, что по приметам весь май будет холодным.

Сегодня мать ошарашила новостью: вчера был обыск у работников ресторана: у директора нашли мешок песку, у завхоза – тоже. Директора сразу арестовали. Задержали поваров, выносивших мясо и продукты. Вчера вместе с нами сидел А.Ф.Румянцев – тоже только 400 г и больше ничего! Теперь и учителя живут в числе последних. У нас в районе смертность в несколько раз превышает рождаемость.

Сейчас дали расписание испытаний: 21 мая – алгебра (письменно), ассистент Бурычева (физичка), 23 мая – геометрия (устно), 26 мая – литература (письменно), ассистент Новикова.

Мы еще до сих пор не повторяли – да едва ли кто повторяет. Консультаций пока нет. Кольке хоть бы что, а я беспокоюсь: теперь меня замучают гряды: у себя копать, у Гали, у Лизы, Кати и, очевидно, и к Лиде придется сходить. С питанием только плохо – все время хочется пожевать, а кроме 400 г – ничего, девчонки все сразу жуют. Федорыча у нас забирают в армию, его урока не было. Ходил к Гале в Рябово: копал грядки, колол дрова. Наконец-то наелся до сыта! В следующую субботу просила снова прийти, а летом прийти косить (у нее корова). Конечно, приду! У всех сейчас тяжелое положение, теперь у всех моих родных с детьми , мужья в армии. Надо помогать.

11 мая.

Сегодня призвали в армию Александра Федоровича Румянцева. Жаль  этого бледного, небрежно одетого учителя – строгого при опросе, но с головой своего. Хороший был учитель! Говорят, убили нашего бывшего басиста ( в оркестре) Альтовского (Альтон).

У завхоза ресторана при обыске нашли три пуда сухарей, ящик мыла, много мяса, вина – 30 литров и воз муки! Обыск был у зав. базой, ящик махры нашли и 150 пачек папирос.

 Сегодня ел горох со свининой, отобранный при обыске. Проклинают их повсюду! Уже отправили в Кинешму.

Копаю усиленно грядки. Отцу больше не дам копать: покопал немного – заболел желудок, и ушел на печку! Учимся последнюю неделю! Просто не вериться, что кончается школьная скука, вернее – мука!

12 мая.

На уроках писал письма – Коле и сестре Капе – я ей не писал полгода. Пока писал письма, спросили по геометрии и литературе. Вечером пошел в Сорокино к Лиде с ее дочерь. Эльвирой. С ходу пошли копать: тяжелая сырая земля, с трудом пришлось работать, камни довели до озлобления! Кто-то из Луха написал с фронта, что Саша Парамонов погиб в бою, а затем пришло письмо, что жив. Мать его кричит на всю улицу. Пока поверили, что жив. Здоровый, не глупый парень, он держал нас, молодняк, в «ежовых рукавицах». Дома воспитывался аскетически!

Как здорово я похудел. Отец, не смотря на уговоры, копает потихоньку. Осталось немного, надо копать Кате и Лизе.

18-19-20 мая.

Сестра Галя, очевидно, простудилась, когда мы с ней поработали на огороде. Температура поднялась. У нее слабые легкие. Положили в больницу. Лиза ходила в Рябово за дочерями Диной и Милей, они побудут у нее. Ходили встречать, дошли почти до Рябова. Большую часть дороги пришлось нести на руках.

Мишу Орехова и Колю Федотова из нашего класса (живет в Рябове, недавно играет на гармошке) вызвали в военкомат, выдали приписные свидетельства. Без разрешения им нельзя выезжать из района, осенью призовут в Армию. Хоть и сказали, что призовут осенью, но велели готовить сухари! Поговаривают, что 26-го 60 человек из них отправят! Уже остригли наголо!

Сашу Парамонова точно убили.

21 мая.

Сегодня сдавали письменную по алгебре: задачка и 2 примера. Задачку решил сразу и стал помогать Кольке – он страшно разволновался: «Все, не решу». Решил и его задачу, потом ее списал В. Толмасов. Коля Федотов. На примеры времени не осталось – он напутал где-то. Двойки получили трое в классе.

25 мая.

Письменная по литературе. Совсем не ожидали, что будут такие темы: «Новые люди, помещики Некрасова и С.-Щедрина» и «Художественные особенности Тургенева». Все писали первую тему, только Мошков (гусиная походка, страшно стеснительный и скромный, всегда почти один, редко вставит слово, очень близорукий) писал вторую тему.

Коля, как обычно, страшно разволновался – постоянно спрашивал, как пишется слово, где ставятся какие знаки препинания. Я постоянно отвлекался, терял последовательность, но ведь не откажешь же. Сдали с ним последними – писали 4 часа. Успел прочитать Колькино сочинение, а свое не успел. Поставили «хор», по алгебре – «посредственно».

27 мая.

Еще нет 9 часов. Через несколько минут начнется последнее испытание. Сижу один  в пустом классе. Скоро он наполнится  взволнованными учениками. Вот он – стол, на котором я буду готовиться.

 Но вот и звонок. Что-то долго не идет учитель с ассистентом. А вот и они. Пошел первым. Тащу билет – понятия не имею ни о теореме, ни о задачке. Возьму другой! Этот получше. Пошел отвечать – ответил, а Зорина говорит, что надо не вывод, а теорему. Дала еще подумать, добавила дополнительный вопрос и задачку. В общем, натяну на «посредственно». У Колино -5. Не сдали трое: Начинкина Валя, Красовская и Полоникова Тамара (Чернослива).

28 мая.

Весь день с 9.00 до 21.00 копал у Гали в Рябове. Ну и измучился! Копал почти целину. Домой пришел часов в одиннадцать. Завтра снова идти докапывать.

2 июня.

Только что кончилась гроза. Баженова пригласила пилить дрова. Только пришел домой, как пошел такой ливень, какого я еще не видел. Колино все ругает – почему не хожу в парк. Что-то нет желания, да, признаться, устаю. Зишка тоже пристает к Кольке по этому вопросу. Какого черта они меня беспокоят? – я только что закончил посевную, устал! Зишка доверила Колино « величайшую» тайну, которую он, конечно доверии мне: Нелли безумно влюбилась в кого – то! Молодец! Пора бы уже!

6 июня.

В 5 утра отправились в военную школу Смирнов Коля, Володя Щавелев и Леша Иванов – последние из мальчишек этого года рождения. Долго они продержались после окончания аэроклуба. Остался я теперь самым старшим в улице! Жаль, я их не проводил! Эти 5 из 6 я был у Гали – заканчивали огород. Вчера в школе был вечер выпускников. Я тоже был. За душу брали слова Сентюлевой, А.И. Юрка Ильинский написал прекрасное стихотворение в 27 куплетов по числу учеников – каждому определил профессию.

7 июня.

Что-то интересное наклевывается! Колино вчера разоткровенничался с Нелли Антоновой насчет Зишки. Она разочаровалась в Генашке Делицине.

10 июня.

Интересно, будет сейчас гроза или нет! На запад взглянуть страшно: сперва появилась небольшая тучка, не сулившая ничего страшного, но, постепенно разрасталась, грозной, неумолимой лавиной обнимает с трех сторон Лух. Прогрохотал первый долгий раскат грома. Упали первые тяжелые капли дождя, и сразу же все исчезло за туманной пеленой ливня.

Вчера вечером ходил к Мишке, вернулся сегодня. Его отец на Урале, в строительном батальоне. Хотя он и строевик, но попал в нестроевые. Его взяли вне очереди за неподчинение вышестоящим, которые дали ему указание дать другому колхозу семена, он не дал. Приехавший председатель райисполкома Мочалов предложил колхозникам сменить председателя, но бабы чуть не избили его. Мочалов пошел прямо в военкомат. Ну, и вот что получилось!

12 июня.

Пятница. Скоро годовщина войны с Германией. Я могу с уверенностью сказать, что живу в интересное время! Жаль, я не слышал, но говорили, что с Англией заключен союз! Наконец-то, видимо, заставили открыть второй фронт! Это радует! Помогут с продовольствием, военным снаряжением, техникой. Сегодня учился пробивать косу (раньше отец не доверял – стыдно было перед мальчишками). Начинаю покашивать кое-где, но везде вода, даже на лугу перед Бабиным.

14 июня.

 Встал в 5 часов. С отцом и братом пошли в лес заготовлять дрова, но до конца не выдержали – комары прогнали домой, пришли еще не было 18. В лесу первые грибы. Пока шли, штук 15 набрали.

16 июня.

Похоже, дожди кончаются. Согласно Постановления покос начнется 25 июня, если не подведет погода – исполняется моя мечта – начало покоса. Почему я приветствую такой тяжелый труд? Да хотя бы потому, что толкает меня к этому, да у меня, я думаю, не такая застойная натура, что бы в такое время ничего не делать. А пока также голодно, начинаю чувствовать физическую слабость!

23 июня.

Лиза на днях говорила по телефону с Натошей. В конце месяца отправят в действующую армию. Лиза думает ехать. Натка останется на мне, придется присматривать за ней и квартирой. Сегодня хоронили одного мальчика из детского дома. Он здесь один, мать осталась на оккупированной территории, отец взят в армию. Как он просил присмотреть за ним! И вот… такой тяжелый случай: мать мальчишки под руководством Юрки Пожильцова пошли на стрельбище с малокалиберной винтовкой. Юрка залезь на дерево, пока они стреляли. Один из ребят, которому он дал патрон, зарядил винтовку и передал другому, тот, не зная, что винтовка заряжена, прицелился в новичка-украинца, всего 4 дня жившего здесь, и… Он умер на руках у Юрки! Пуля попала в сердце.

25 июня.

Сегодня Лиза едет в Иваново провожать Натошу. Написал несколько прочувствованных строчек и… детские чувства: послал 3 маузерных патрона! Пусть он отомстит за смерть брата (было немного стыдно отдавать их Лизе). Колино работает в колхозе. Пока за бригадира.

26 июня.

Сидим с ребятами в ресторане в ожидании обеда и вдруг слышу, что немка (учительница) говорит с чертежницей обо мне :»Я говорила вам, что он здесь». Я взглянул и сразу понял, что разговор обо мне. Спросили, колхозник ли я. Говорю: «Нет».

Оказывается, чертежнице велели составить список учеников из старших классов в РОНО. Из нашего мы с В. Томасовым, из – 8-х – по одному. Немного же мальчишек может выделить школа. Они не знают, когда отправка – скорее бы. Дают по 2 литра обрата, да и за ним надо стоять не меньше часа.

27 июня.

Крючков и Мухин думают поступить в авиационный институт ( не техникум, а именно институт). Ну, что ж, правильно!

28 июня.

Воскресение. Зашел Колино. Прошли в парк, потом он пошел в детдом к Нелли, я – домой, бродил по дому, не зная куда себя девать от безделья – угнетает такое состояние.

1 июля.

Принесли повестку. Гоше Гадалову тоже. Велели прийти в райисполком. Очевидно, пошлют в какой – то колхоз Осоковского сельсовета в 15 км от Луха. Сегодня в 12 часов идем в д. Федотиха Филинского сельсовета в 4 км от Пордней и в 16 – от Луха. Всего идет 11 человек – все, что удалось наскрести в 7-10 классах, человек 5 хороших косцов. Косы дадут в колхозе, но какие косы! Возьму свою. Косить будем индивидуально, каждому дадут норму. С питанием все в порядке.

2-5 июля.

2-го часа в 3 вышли в колхоз, в 7 были уже на месте, шли потихоньку, торопились не спеша. Как я и предполагал, так и случилось: там надеялись, что мы принесем свои косы, пришлось весь вечер собирать их.

Деревня эта – Федотиха, расположена на маленькой речке, скорее на ручье. Деревня является продолжением деревни Городилово, в которой находится сельсовет, хотя он и называется Филинским. В 3-4 километрах находятся Порздни.

Первые дни просто отъедались! Я попал в один дом с Вовкой Мельниковым и Геной Молодкиным. Сроду дома не ел столько. 3 и 4 июля косили часов с 3 утра до 10-11, и с 4-5 до 8-9 часов. Косили клевер. Ну, и клевер! Его нет совершенно, а вместо него Щавель и прошлогодние остатки ржи, о которые, как о камень, тупятся косы. А не косить клевер нельзя – поле должно быть очищено. Еще вчера с Г. Молодкиным решили двинуть в Лух – я на выходной, а они, похоже, насовсем, но на выходе нас перехватил Н.Ф. Румянцев и бригадир. Перепало знатно: конечно, за нами могли уйти и остальные! Кормили не плохо, но однообразно: молоко, суп картофельный, картошка и был горох, но мы вскоре от него отказались. Что же нам будет? Как мы и предполагали, все сбежали – остались только Фодорыч и Леша Крючков. Впрочем, ушли на один выходной – завтра топаем обратно!

Юрка Мельников и Ильинский Игорь жалуются на свои немощи, Генашка завтра пойдет в больницу – значит, не с нами пойдет. Юрка Мельников тоже едва ли пойдет. В общем, вся соль осталась! Председатель колхоза говорила: Федорыч плохо косит – его можно бы отправить домой, да, это мне хорошо известно: мы хотели косить на пару с Лешей, но к нам включился Федорыч (вот кандалы!) – теперь не знаем, как избавиться: он вполовину нашего косит, да и за ним нужно еще раз прокашивать.

6 июля.

Маршал (Генка Молодкин) тоже отказывается идти. Им прислали из авиационного института ответ об условиях приема. Вот все наши десятиклассники думают туда податься! Молодкин предложил Г. Делицину пойти в райисполком к Касимову отпросится в Бабино или Ряполово – поближе – да разве их отпустят туда, если они сбежали из Филинского сельсовета из колхоза! Или это они просто трепанулись при девчатах? Генашка – трепло, он пойдет в больницу: рука болит, а сам вон что!

Вот Юрка Мельников попал крепко: у него болят ноги в пахах – даже нельзя ходить! Сейчас лежит дома, осталась одна хлебоесть – только мы с Вовкой. Сегодня думаем идти, если Федорыч с Лешей не уйдут раньше нас. Впрочем, надо сперва позвонить в сельсовет и спросить, нужны ли такие косцы.

7-15 июля.

Эти дни косили в Филинском сельсовете в колхозе «1 мая» и «Восход». Да, как там ни сердись, а надо признаться, хорошие были дни: сытые, веселые, полные работы. Только успел я привести туда Толмасова, Мочалова и Иголкина, а оттуда уже топали домой последние оставшиеся там Крючков и Рязанцев, остальные позаботились сбежать следом за нами. Мы решили немного поработать – они обещали вернуться. На этот раз зарезали овцу, так что стало подходяще!

Я косил председательской косой. Ну и коса! Точно она (председ.) сказала, что хорошей косой и косить полдела. Мочалов больше валялся на полосе, потешал нас. С ним и его шутками работа лучше спорится. Но нам домой идти не пришлось: вернулись Федорыч и Леша вместе со сбежавшими. Они не хотели возвращаться, но им сказали, что если не вернуться, дело передадут в суд. А Федорыч, думаю, даже рад: поест до некуда, ляжет в тенечек и лежит в ус не дует! Как косцу ему живот мешает – всегда сзади всех. Последним пришел Генашка, пришел под страхом суда. Председателю велели передать дело в суд, но она не стала: зачем, говорит, портить ему жизнь. А ведь ей могло влететь за это!

18-19 июля.

Был на покосе в лесу за Лизу недалеко от Приправина, в 13 км от Луха. Знакомые места: когда – то ходили в эти места за грибами. Спали в шалаше! Чудесно!

20 июля.

Сегодня иду к Гале – зовет на покос, а нужно еще косить Кате и Лизе! У Гали тоже дальний покос – километрах в 10 от Рябова – тоже в лесу.

Вчера с покоса я ехал на лошади. И около ипподрома в темноте заметил обнявшуюся парочку. По фигуре и блеску юбки похоже на Нелли, кто же был другой? Я, когда пришел из деревни, ходил в парк. Ходили по парку с Зишкой и Нелли, потом Зишка оставила нас вдвоем. Она мне призналась, что заговорит с Зишкой о Колино, та переведет разговор на другую тему. Что бы это могло значить?

2августа.

Мы шли с приехавшим Эдэром (Китов Борис) к нашему дому. Около милиции суетились военные, армейские из гарнизона. Сюда сходились и съезжались вооруженные винтовками и наганами гражданские. Несколько велосипедов стояли у стены. Лейтенант из гарнизона выговаривал кому-то: «Почему поздно сообщили? Они опустились полтора часа назад – сейчас 17. 40».  Около Рябова высадился десант  немцев из 8 чел. Ночь собрали всех партийных и выслали в облаву, говорят, одного поймали, и с перевязанной черной тряпкой рукой, провели прямо в КПЗ. В штатском, пожилой. Чаще хожу в парк: баян, на смену  гармошка! Снова заинтересовывает Вера Кольцова! Ой, Шухар! Широко шагаешь! Делаешь что-нибудь: руки заняты, а думы около нее. Надолго ли? Целый вечер ходили втроем (был с нами Эдэр), много шутили, смеялись, разговаривали на очень «скользкие» темы – она не стеснялась – тему поддерживала. Эдэр все потешал, иногда не совсем этично, но она ничего, не стеснялась. Запала что-то в душу она: делаешь что-нибудь, а думы все о ней, даже то, что друг Юрка Пожильцов «стреляет» за ней не останавливает стремления встретиться с ней! Но надо выбросить это из головы! Все равно это не надолго, да и смелости не хватит, а тут необходима еще и наглость, потеря чувства товарищества. Хотя, идет же борьба между Колино и Генкой за сближение с Зишкой. Мне ближе Колька.

7 августа.

Вечером только кончил косить себе (накосил пудов 35- 40), а завтра надо идти к Лиде, в Сорокино. Идти уж не хочется: если бы где – то поблизости, а то аж в Ульяниху – не ближе 10 км. И один. У Гали почти две ночи  один ночевал в лесу, а тут на весь покос один, ей придется несколько раз приходить: сушить сено, метать стог, приносить питание.

27 августа.

Не писал больше из-за лени, а есть кое о чем: посылали работать в Макаровский сельсовет в д. Моденовская за 27 км от Луха, потом через пару дней еще дальше – за 32 км. Я пришел туда на второй день. Шли вместе с Эдэром), живет в полутора км от Моденовской). Ну, и работничков бог дал! Вместо 10 соток давали по 1,5 – 2! И представить только: не гонят за такую работу! А ведь 18 человек! Половину отослали в колхоз «Пионер», но они вернулись на другой день «несолоно хлебавши» - даже не поели. Из озорства полезли с Юркой за шведкой: я подвел его – проглядела хозяйка – вот был шум! Вспомнить стыдно! Еще раз пошли в «Пионер» - на этот раз с председателем сельсовета. Там даже не додумались покормить работников – дали такого хлеба, от которого хворает весь сельсовет, половина колхозников из-за него не работает, да и вообще, я бы сказал, да слова не хорошие! Вот тут мне было трудненько: убирали клевер, а я наметывал скирду. Короче говоря, вечером нас не кормили, и мы смотались домой. Ночевал у Борьки, вечером попали на деревенскую «поседку» - узнал, как веселиться молодежь в деревне. На этот раз ушел с хорошим настроением.

Проводили в РККА весь 1924 год! В том числе Мишка Орехов и Федотов из бывшего 9 класса. В Лухе остались только двое, но их на днях возьмут в этом же месяце. Всего по району призвали 261 человек, из них только 17 человек на военный завод, нестроевиков  - туда же и Юрка Мельников. Скучно, даже вечерами надоедает выходить на улицу – заметно убавилось молодежи.

С 1-8 сентября.

Пилили дрова для школы. Много интересного можно рассказать, но кончились в ручке чернила.

9 сентября.

Сегодня редкий день в моей жизни – таких дней бывает только один. Еще 7-го в полдень я ничего не знал. Генашке и многим моим одногодкам подали повестки в военкомат  на приписку. Я успокоился – думал, учащимся не дадут.

Только к вечеру прихожу домой. Отец встречает:

-Ну, Александр, подарок прислали! «Ого, думаю, кто-то вспоминает!» Гопля! Гляжу, дает повестку. Так и я попал!

Сегодня в 9 пошел в военкомат. Заставили с двумя хлопцами заполнять карточки призывников, писали до обеда.

С обеда пошли на медкомиссию. Разделись и, в чем мама родила,  прошли на проверку, а там по зрению проверяла (Л. Романова) – Ментухова, зазноба молоденькая, курносая. Ну, тут уж на это не обращали внимания. А каково было Лешке Романову? – ведь он гулял с ней!

17 сентября.

Черт бы побрал этот Макаровский сельсовет! Опять посылают работать вместо учебы за 26 км в колхоз. 15-го подали повестку в отдел мобилизации. Хлопцы ушли сегодня утром – я не пошел. Впрочем, сегодня увидел Н.Н. Левикова – он записал меня с другими.

14 октября.

Вечером опять был на приписке: тот раз проверяли здоровье для того, что бы знать, кто может обучатся во всеобуче, а на этот раз была настоящая приписка. Определили опять туда же – в артиллерию.

Велели прийти в театр к 8 утра, а протолкались до 11, слушали, как заведующая библиотекой отвратительно читает хороший рассказ. Играл патефон – через пластинку заводили «Рио-Риту» и «Шотландскую застольную песню». Но и 11 стало не лучше: сперва повели на проверку  Тимирязевский сельсовет и только после обеда в 2 часа пошли мы.

Регистрировали знакомые девчата: Надя (Семеновская?) и Катя Кадникова, так что мы проскочили вперед. Робко билось сердце, когда, переступив порог приемной, стал раздеваться. А вдруг, больной? Признаю негодным, а там… Но, оказывается, за счет обеда даже увеличил свои показатели. На этот раз проверяли 6 человек: одна женщина со «шпалой» и еще две лухских и Аля Шишкина, впрочем, она была сильно «занята» журналом: от нечего делать, очевидно, что-то чирикала в нем.

После проверки нас выстроили всех в театре: нас с Лешкой Романовым поставили перед строем за то, что мы сели в строю, а трем за какие-то «заслуги» дали по 24часа ареста! Выдали приписные свидетельства и в 5.30 отправили домой. Вечером с Колькой ходили в театр на репетицию.

Второй день льет без перерыва навязчивый дождь, покрывший жидким клеем весь Лух.

«О, черт возьми!» - подумал я , когда в клуб вошла врач-терапевт (Гертруда в пьесе «Буква Л») Гладя мою бритую голову Женя Старостина (врач) сказала:

- Я что-то не видела тебя там?

- А он был в другой одежде, - пояснил Лешка Романов.

В театре остался военкоматовский патефон – весь вечер танцевали и слушали патефон и пианино. (Впрочем, у нас пианистка окончила консерваторию – беженка из Ленинграда).

17 октября.

С утра пошел в суд: мне в субботу прислали извещение о суде за то, что не пошел работать в Макаровский сельсовет второй раз (уж очень голодно там было). В 12.30 вызвали в райисполком. Нужна была справка о том, что вместо Макаровского сельсовета мы работали в Филинском, а справка эта у меня куда-то делась – не мог найти. Придется идти в сельсовет за справкой.

19 октября.

С утра – военное дело, занимались в лесу, восточнее Луха. Рыли окопы. После обеда пошли на праздник в Никольскую – родина Колино.

Воскресение. Весь день не знали, куда деться от скуки. Пришли еще гости – с ними стало несколько веселее. «Посиделки», или как там зовут, «собрание», начались часов в 8 вечера. Когда мы вошли в дом, народу набилось, как сельдей в бочке, кругом усиленно щелкали семечки, покрывшие пол, танцорам, отбивавшим «Елецкого» негде было развернуться.

Меня позвала в уголок председатель Осоковского сельсовета – ее тоже пригласили Ковалевы. Неудобно то, что негде присесть. Колька посвятил меня в местные порядки: если девчонка сидит одна – можешь смело садиться к ней на колени. Так сидят по 2-3 человека. Я сел на колени к одному мальчишке, к себе посадил Марусю (пред. сельсовета). Сперва было как-то не ловко, но потом, когда ее сменила сестра Лелька, объятия получились соблазнительней и сильней, уже без стеснения! Ха! Если бы поглядели лушанки на такую картину, – какие были бы у них глаза?! Не знаю, откуда у меня взялась храбрость – Во всяком случае, я чувствовал себя хозяином положения. Да, там, в деревнях девчонки не протестуют и разрешают с удовольствием такие вольности. С Лелькой я совсем обнаглел, но она и не думала сопротивляться, а старшая сестра на эти забавы смотрела снисходительно. Вообще, я делал то, что никогда еще не позволял себе. Я не успел, как следует разглядеть Лельку – она сидела ко мне боком, да и неудобно было глядеть в лицо, но когда пришел с улицы, нашел, что она «на вывеску» далеко не красотка – больше я к ней не подходил.

Спать легли часа в 3, а часов в 6 встали и позавтракали, пошли домой. Ух! У одной Маруси и волосы! Я уж у нее и скрепку поломал, распустив волосы по плечам, посадил к себе на колени, и все восхищался: я узнал, что такое настоящие золотистые волосы! Первый раз видел такие волосы!

20 октября.

Весь день с 10 до 19 пробыл в суде. Велели принести на всех справки из Филинского и Макаровского сельсовета. На следующий день, в непрекращающийся дождь, вышел в дорогу. Стоит ли говорить каково было идти, что передумал в дороге? Скажу только, что пришел с натертыми ногами, пройдя км 65! Но стоило пройти – оправдали!

23 октября.

Уже в школе, после 3-хдневнего отсутствия. Не ожидал, что никто не скажет ни слова, думал – разнесут в пух и прах!

24 октября.

Как я не отказывался от участия в драмкружке по подготовке Чеховских новелл – пришлось согласиться, когда к дому пришел весь драмкружок. Было стыдно, а идти не хотелось, играю без всякого интереса  и увлечения.

29 октября.

Черт возьми! Я совсем не ожидал этого! В полвторого пришли с воскресника – хотя он был в четверг! В 4 назначили репетиции в школе. По дороге историчка уговорила нас с Колькой вступить в комсомол. А зачем? Что это дает?

После репетиции вылезли из класса в окно и стали разглядывать звезды. Мы были в одних пиджаках, не смотря на холод. Я уже собирался идти домой, когда ко мне подошла Нелли и передала интересную записку: О! Вот тут-то она раскрыла свою душу! Раскрылась, как карты! Как она могла так долго сдерживать раскрывающийся цветок любви! (Сейчас нет со мной подлинника – пишу на уроке – дома перепишу). Что же делать? Ведь я уже не люблю ее! А с какой болью все это перегорело во мне! Не ожидал получить от нее такое признание, это так неожиданно – я даже не мог сразу ответить на это письмо. Но к чему лукавить? Того чувства уже нет! В школе, под напором Зишки я ответил: «Если хочешь, Зишка нам устроит встречу». Что же я буду говорить? Я же совершенно спокоен, равнодушен – меня это ни сколько не волнует – чтобы я мог ответить положительно. (Однако, она волнуется, иногда с тревогой глядит в мою сторону). Но, все же буду честен, чтобы не сделать подлость, пришедшую мне на ум: «Влюбиться», а потом жестоко бросить! (Колька так думает сделать с Зишкой). Вчера он прямо спросил ее об этом. Она не доверяет мальчишкам (клянусь всем – она права!) и утверждает, что нам нужно только признание.

Черт возьми – а что, если это всего лишь игра? Но к чему же тогда уверение Зишки о ее дневнике? Слезах, бессонных ночах и прочее? Ну, мы тогда еще поглядим, кто кого!

«Если вам милая не изменила,

  Значит, без спора, изменю я»…

Вот текст:

«Привет! Пусть эти слова покажутся тебе странными, но я скажу то, что так наболело… Скажи! Любил и не любишь, или не любил и не любишь??? Кому все же принадлежит твое сердце? Ответь на все это и можешь смеяться и презирать. Допустим, что мне это будет безразлично! С приветом! (Знаешь кто?) 29.10.42г.»

Пояснения к этому дала Зишка.

30 октября.

Велел Зишке устроить все. Вечером в театре была репетиция. Она тоже пришла. Уютно расположились в темном углу зала. Все выпытывала: люблю или нет. Я не знал, на что  же решиться? Сказать «да», - значит подло обманывать себя и ее; сказать «нет» - а вдруг да, со временем вернется это чувство, да потом это такой редкий случай приходит не часто: интересно было философствовать – из нее можно было «вить веревки».

В театре я так ни на что не решился. Я хотел, чтобы объяснение было дружественным, а обманывать я не решился – ведь когда-то и я любил ее!

Получилось, словно я играл: ни да, ни нет. Оказывается, она с момента нашего разрыва хранила ко мне это чувство.

-Ты вытеснил из моей головы всех моих друзей, я меньше думала об отце (он на фронте). Ты бы посмотрел, какой хаос в моем дневнике.

-Могу. Впрочем, дай почитать.

- Тебе не хватает моих уверений?

- Зачем. А ты мне веришь?

- Не совсем. Докажи.

Я положил ей голову на колени – она не сопротивлялась, - взял ее холодные руки в свои и прижал к щекам.

- Какие у тебя теплые руки, - сказала она.

- Холодные руки – горячее сердце, ответил я и постарался сгладить свою ошибку, хотя это правда.

Репетиция кончилась.

-Я лампу возьму, - сказала Клавдия Николаевна.

- А она нам и не нужна – мы уже нагляделись друг на друга.

- Запирать будете – крикните!

- Сашка-сорванец, тихо прошелестел голос Нэльки.

…Потом я пошел провожать тебя, ты, помнишь, шли впереди ты и Зишка, сзади шли мы с Колькой, сопровождаемые назойливым Лешкой Зориным.

Ты помнишь, что он говорил: «Отобью!» Не дурак ли он был с этой шуткой? Около знакомого камня – знаешь, большой камень на перекрестке двух улиц – мы разошлись. Колька пошел с Зишкой, а мы… по старой прошлогодней дорожке. Как это неожиданно получилось – твое письмо! Помнишь – дошли до ипподрома, ты замедлила шаг и прислонилась к забору, а я оторвал доску и, прислонив к забору, прилег рядом.

Помнишь, как светила нам луна? В небе мерцали звезды, что-то шептала под ветром увянувшая трава, ей подпевали гудевшие провода.

«Сашка-сорванец»,- повторила ты с восторженной улыбкой.

Я улыбался, но… в душе проклинал себя. Не мог сказать прямо: «Все равно брошу». Потом я встал, помнишь, как обнял, прижал к равнодушному сердцу – ты не сопротивлялась. Когда сделали первую перекличку звонкоголосые петухи, мы разошлись.

2 ноября.

В эти дни я не подходил к ней. Зачем? В воскресенье девчата сделали вечер танцев – я не танцевал. Какого черта она обзывает каждую, с кем я танцевал – это мне передала Зинка. И еще кое-что говорила.

Сегодня с Колькой написали по ультиматуму. Оба решили «закрыть лавочку». Колька передал их вечером во время репетиции Нелли. Она как прочитала – заплакала. 

5 ноября.

Вчера была танцевальная репетиция, завтра выступаем. Вся программа без декораций рассчитана на 40 минут – по 10 минут на одноактовку. Трусить не приходится – разве только за Женю Старостину в «Букве Л».

Вот пример лухской сплетни: Колька говорит: «Одна порядочная особа «стреляет» в меня глазками». И откуда это берется? – просто не знаю! Ведь она уже врач, ей 21 – 22 года, а мне всего 17. Впрочем, у нас всегда так: посидишь с кем, или проводишь – сейчас же «влюблен». Колька тоже попал в переплет: позавчера пришлось проводить историчку, их заметили – чтобы не было разговоров – они  повернули обратно. За ними установили слежку. Пока еще об этом не говорят, но не по-лухски будет, если оставят этот случай без слухов Да, тут получается переплет: ученик и учительница!

Вчера ушли из театра часов в 11.

6 ноября.

Сегодня с Колькой в школу не пошли – выступаем с одноактовками после торжественного заседания. Отзывы хорошие, особенно восхищались игрой Шишкиной Али. Колька говорит, что хорошо вышла у нас с ним последняя сценка в «После войны в 5», неожиданно хорошо играла Женя – «Гертруда».

В пол-шестого вызвали в военкомат – заставили патрулировать на площади с 6 утра до 12 дня 7 ноября.

7 ноября.

Сегодня в первый раз доверили боевую винтовку и спокойствие Луха. С 6 до 12 ходили по Луху: больше толкались в военкомате, театре. В пять часов пошли в кино на «Черноморцы», но досмотреть не пришлось: пришли Зишка с Нэлькой, позвали к ним встречать Октябрьскую. Для вежливости отказались,  Юрка Пожильцов не пошел – конечно, обидел. Выпили вина, потом перешли на пиво. Была и мать Нэлли. Очевидно она что-то знает: как вошел, она внимательно, рассматривающее посмотрела на меня. Закурили. Наши девушки были навеселе, особенно Валюша: глазки стали узкими, монгольскими. Нэлли курила при матери. (Что-то нет настроения писать).

После кино пошли на вечер в райисполком. Одних Зориных было человек 10! Однако вечер был на уровне, ушли в 2 часа. В конце вертелся около Настеньки – хотел увести куда-нибудь, но не пришлось. Дал понять, что хочу проводить – она не вышла. Вышли Зишка с Нэлли, увидев меня с Колькой остановились, но мы не подошли. Они думали – пойдем провожать – но нет – хватит! Вышел Генашка и увел их.

- Погоди, посмотрим, проводит ли он их, - сказал Колька.

- Да, интересно.

Мы прислушались к шорохам ночи. По слуху догадались: да он пошел их провожать.

Не знаю, что думал Колька (наверное, было больно и обидно), а мне было даже лучше.

- Иди, позови Настеньку,- попросил я Кольку.

- Не пойду, холодно ответил он. Признаться я удивился.

- Почему ты не пошел? – спросил я, когда мы пошли домой.- Ведь тебе все равно, с кем я пойду.

- Нет, Нэлли будет упрекать.

- Почему? Во всяком случае, меня.

- Я от нее ничего не скрываю, - Знаешь, неудобно будет.

Он был прав! Но было обидно.

8 ноября.

Вышел на улицу, взглянул на реку и … выдержало сердце мое при виде льда, покрытого белым узором инея. Схватил коньки и на реку! Мороза словно и не было! Лед предательски потрескивает. Треск идет у берега. Сегодня приглашали на вечер в Райфо. Колька что-то закапризничал: Вера заставляла раздеться – он не захотел. Все же разделись в кабинете, конечно в темноте. Они возились в одном угу, я утащил Настеньку к другой. Тут я чувствовал себя хозяином положения, тем более она была «под градусом».

Было неудобно появляться из темной комнаты – скоро об этом узнают Зишка и Нэлли. Жаль Нэлли: не успела зажить рана и снова ранение. Потом еще раз оплошал: Колька с Алевтиной и Валюшей пошли домой и…я тоже за ними, а ведь она хотела придти в кабинет через полчаса. Вера Рябикова остановила в дверях:

- Погоди, что ты?

- Ну к черту баловать то вас!

- Зря, Шухарек, не остался, - сказал Колька, когда мы вышли на улицу.

- Неудобно одному оставаться.

- Ты делаешь подлость.

Немного поссорились он меня то и дело останавливает, поправляет, наставляет!

9 ноября.

Вечером в театре 7-8- классники делают вечер: нас заставили стоять в дверях и не пускать посторонних, а ведь они – наши друзья и знакомые. Сорвалась прогулка на коньках, а так хотелось развеяться! А тут еще репетиция драмкружка – и в школьном, и в клубном занимаюсь – надоело! И времени много уходит.

12 ноября.

Сегодня нашел в недрах Лухской рутины еще одного друга – Женю Старостину. Проводил. С час мерзли на улице (слишком неуютно было в полуботинках!) Сперва ничего, а потом стали рассказывать все начистоту, хвалила Нинэль и советовала приобрести новую любовь. Да, она права, но… Была бы такая девушка, как Женька, тогда было бы все в порядке. У Кольки все сорвалось! Вот еще новость: 14-го Валюше Кошокиной на проверку в военкомат! Если признают здоровой, то 25 отправят а армию. Машеньки (играет в пьесе), только начали репетировать и пожалуйста – такая новость!

15 ноября.

Резкий и холодный северный ветер, а мы собирались пробежаться на коньках в Худынское (я все же прикрепил коньки к ботнкам). Настоящие «дутыши» на ботинках только у Бори Ростокина.

19 ноября.

Сегодня в театре генеральная репетиция Чеховских новелл: «Юбилей», «Предложение» и «Медведь». Уговорились играть в костюмах, но по форме был только Юрка (Пожильцов).

За сценой все баловались с Нелли: она, видите ли озябла!, потом играли в «киску и котика». После репетиции у Вали прощальный вечер. Ух, как жаль такую девушку! Такая вечно улыбающаяся роза, веселая, как майское солнце! А дома у нее? Мать умерла, отец сидит не первый год, остались брат Виктор (Фигура в «Тимур и его команда») и дядя.

Вечер обещал быть скучным: гармошки не было, Колька сидел на кухне одетый и расстроенный. По-немногу начинал злиться и я.

- Ты что, думаешь идти добровольцем?, -спросил, как-то сразу не поняв его отчаянное решение.

- Да, попрошусь у отца, и пойду,- голосом, в котором чувствовалось отчаяние ответил он.

-Забудь, Колька, все – раздевайся и пойдем танцевать.

- Пойдем-ка, Шухарек, вместе.

В час стали играть во флирт.

«Хочу быть вашим ближайшим другом»,- послал Нелли. «Любовь сильней, когда не любят»,- ответила она.

Надя Семеновская предложила Кольке дружбу и ушла (что бы это значило?). Она мне тоже выдала один приятный комплимент.

20 ноября.

Был мусорный вечер, делала бывшая одноклассница круглолицая, крупнотелая, рыхловатая Шурка Львова.

Новая химичка. Меня с уроков вызвали к директору. Пришли в класс, когда уже начали писать контрольную по астрономии.

Что за чертовщина?! За моим столом сидит какая-то девчонка! «Очевидно новенькая»,- мелькнуло в голове. Но почему-то ни сглядывать, ни поговорить не дает! Что-то не того! Оказалось – это химичка! Да ей в нашем классе рано сидеть, а тут такая девчонка – и учительница! Но она теперь знает, что мы за ученики!

21 ноября.

Суббота. С утра было военное дело. Стреляли, только редко попадали в мишень. Потом пошли к Валюше: было немного грустно. Завели на прощание последнюю пластинку: вальс «Осенние мечты». Что за чертовщина? Неужели опоздали?, - думали мы, подходя к военкомату: около него никого не было. Зашли на всякий случай – сказали: «Ушли». Неужели оставили??!! Радость была через край!- Оставили!

Да здравствует Валюша!

23 ноября.

Сегодня понедельник – во второй раз ставили чеховские новеллы. На этот раз не обошлись без происшествий – они свалились на «Медведя»!

Вдруг посреди действия начали рушиться декорации: сперва расшаталась дверь – мне пришлось поддерживать ее, потом закачалась декорация печи, кто-то схватил ее, дернул – от этого упала штора. Колька поднял ее, но задел вазу с цветами – та было покатилась к пианино, но, к счастью, задержалась.

Колька на седьмом небе – зато Генашка часа два мерз за домом!

26 ноября.

Пишу за уроком астрономии. До чего же скучно и пусто на душе! «Хочется чего-то нового, неизведанного, сам смутно предугадываю. Нужно взять себя в руки. Но как? Зачем?

 Какой создать себе характер? Где взять идеал? Как же сделать жизнь веселее, интереснее? Энергичнее? Вступить в комсомол? Как уговаривает Колька? Но меня не могла убедить в пользе этого даже Соколова – секретарь ВЛКСМ.

29 ноября.

Сегодня уже во второй раз катался на лыжах. Первая попытка была с буером, но из-за слабого ветра ничего не вышло. Но буер уже готов. Сижу у печки, читаю. Входит Лиза.

-Знаешь что Натка велела тебе сказать?

- А что?

- Чтобы ты не ходил в детдом. А то, говорит, там волки заедят! Днем их нет, а ночью ходят большие, больше собак.

Я только рассмеялся: откуда что берется?- подумал я. Она, словно отвечая на немой вопрос, сказала: «Это у них так в садике говорят». А пусть говорят,- зря не скажут, как любит добавлять Колька. Колька все еще не уверен в Зишке, хотя она его обнадежила. О! Он просто не может рассказать словами, как хорошо тогда было! Она положила голову ему на грудь, а он уже витал на седьмом небе от счастья. А, впрочем, кто их разберет? – я отказываюсь что-либо понимать в женщинах! А все же я на его месте рискнул бы, но он нет- опасался разрушить хрупкое счастье. К тому же тут может быть два варианта: рисковать опасно – если ему приударить за кем-нибудь, что бы вызвать у нее ревность – она может бросить за это, или сам ведь тоже не равнодушен – выдаст себя. Тогда только не теряйся! Вот это была бы настоящая любовь, не то, эти минутные увлечения, хорошо еще, что она о них не знает. Впрочем, очевидно, все мальчишки таковы! Девчонки любят куда крепче!

1 декабря.

Сильно морозит, а я хотел побегать на лыжах. Интересно, что  будет дальше после того, как Генашка насильно увел из театра Зишку. Он же видел, что идет Колька! Все девчонки перешли на сторону Генашки. На чью же Зишка? Куда деться мне?

3 декабря.

Учимся с 8.30 в одноэтажной школе. В первый день в классах было холодно, как на улице, так что вместо того, чтобы установить дисциплину, десятиклассники выкидывали такие штуки, каких не видела эта школа.

7 декабря.

Вечером пришел из деревни Колька – у них был колхозный праздник с вином и пивом. Все же решили ставить на Новый год «Машеньку». Аля Шишкина в Порздях. Лешка Романов в казарме (весь 25 год, без учащихся взяли на 8 дней на казарменное положение). До репетиции баловались в фойе.

11 декабря.

За эти дни ничего особенного не произошло. Получил от Шурки Кокурина письмо. Пишет, что 10-го т.е. вчера, будут госэкзамены, по всем семи предметам получил по «хору». После госэкзаменов – на фронт! Скоро год, как он в армии.

Почти каждый день опаздываю На немецкий на этой неделе опоздал 3 раза! Вчера было кино – не первое ли за все время, когда мы учимся! Как плохо учиться в первую смену! Из школы приходишь не раньше часа, а то и в 2, в 3, а в 4 уже нельзя учить с этим «фигасиком», только портишь глаза. Требовали, писали, но… без толку! Мы требовали начинать учиться с 11 часов или, как раньше с 12. Собирали деньги на постройку какой-то колонны. Наш класс выставил рублей 400.

12 декабря.

Что за ерунда?- Сегодня тает! Это в декабре-то! Да еще как тает!

Суббота. Сегодня учимся. Б.В. Кадников – военрук занят с призывниками. Вчера их гоняли часов дот трех! Вот после таких занятий будут что-то знать. Все еще тает! Перемены на улице: весело кидаемся снежками: снег мягкий, но сожмешь – как камень, мокрый снег.

Второй урок сидит Вера Кольцова как паечка. Вызвали к доске Юрку Пожильцова – Вера скромно опустила глазки. Интересно! Интересно!

13 декабря.

Субботний вечер. Пришли Колька с Ленькой Крючковым, они достали билеты в ресторан. Недурно! Выпили по 200 грамм.

Пошли в кино, полсеанса вертелся у Левки в проекционной, показывал свою аппаратуру. В последе время мы ходили в кино бесплатно – такой у нас «блат». Глядим обычно со сцены, развалившись на диванах или на полу. Нас были Колька, Вовка Мухин и Толмасов. Зишка, Нелли, «Маршал» и Мича Мухин. Стали баловаться, благо кино шло плохо, агитировал заняться изучением технологии поцелуев – не совсем удобна была обстановка! Но как уютно сидели – вот бы кто посмотрел! Обнялись, как маленькие! Я сидел у Зишки на коленях, левой рукой обнял за шею. Колька обнял Зишку, та прижалась к смущенному Вовке Толмасову.

Вовка начинает выходить «на арену» - пока еще смущаясь в женском обществе. А может… Может у него все это скрыто от посторонних глаз? После кино до 12 танцевали Был и Генашка – он простудился на занятиях.

17 декабря.

Завернули страшные морозы, от которых немцам придется немного поплакать! Еще тринадцать дней и наступит 1943 год! Через 13 дней истечет срок разгрома немцев, как говорил Сталин: война затягивается. Когда же закончится эта проклятая война! В каждом доме слезы. Германия берет щедрую дань. Какая несдержанная новая учительница по химии. Выкрикивает иногда на высоких нотах на расшумевшихся ребят. Идет по проходу и смотрит не читает ли кто, или не списывает ли у соседа – да разве нас поймешь? Никто не теряется. Снова на этой неделе четвертый раз 6 уроков! Последние 2 – военное дело. К сожалению у нас отняли субботу, вдобавок девчата стали изучать телеграф и телефон.

22 декабря.

Третий урок писали письменную по астрономии. Досталось то, что я не знал и не учил. Со мной сидел Колька – у него нервы делаются веревками, когда пишет письменные. Доходит до того, что он не может составить самое простое предложение, забывает название предметов.

Делать нечего – пришлось эвакуировать листок из книги. Колька писал под диктовку, я списывал с листка. Я никогда еще не писал письменную так плохо подготовленным!

28-29 декабря будут областные письменные по математике, одна -25. Завтра по литературе: что учить не знаю! Думали ехать на лыжах с одноактовками в каникулы – это было бы замечательно! Но… сомнительно! С Колькой сперва думали съездить на лыжах вместо прогулки по маршруту: Лух - Рябово – Иваньково – Никольская – Лух – это более 50 км.

25 декабря.

Первый и второй уроки была письменная по алгебре. «Смазать» никак нельзя было: за моим столом сидел Н.Н. Левиков. Писал на бумажку оба варианта. Ну, ясно, второй! Стал решать первую задачу – в голове шумит, никак не могу сосредоточиться – решил начать с конца. С отчаянным напряжением решил две задачи и пример. А первая задача никак не получается – минут 25 думал, а все оказалось очень просто: надо было делить, а я умножал.

23 декабря была областная письменная по литературе. Написал на «хор.» Писал Горького без всякого вдохновения, а надо было писать о Кутузове.

В классе всего2 «плохо». Вечером славно покатались на лыжах с Лешей Крючковым. Он был в Иванове на семинаре – показал кое-что нового по русскому ходу на лыжах. Последний урок – немецкий, меня еще ни разу не спросили, обычно спрашивали 4-5 раз. В этот раз задала пересказ двух параграфов и перевод из писем Ленина. Нелька не решила по алгебре. Расстроена.

29 декабря.

Как быстро разматывается клубок событий: пишу дневник последние дни: завтра призыв на действительную военную службу, с 5 по 25 января всех отправят. Нашему брату – учащимся никакой поблажки. Печально, но факт.

Вчера вечером, после того, как Колька ушел к Зишке, а я остался один, немного распустился: мрачные думы, в голову настойчиво проникали слова грустной песенки: «До тебя мне дойти нелегко, а до смерти четыре шага…» Этой песней взял себя в руки: «Пой, гармоника, вьюге назло…» Ничего не жалко и себя не позволю жалеть. Зишка жалеет Кольку. 27 все воскресение он провел у нее. Она не знает, на ком остановить свой выбор, мечется затравленной птицей между обоими. Колька спросил прямо: « Кого выбираешь? Меня или его?»

Она пыталась насильно заставить себя полюбить Кольку – напрасно, ничего не получилось!

- Значит, расстаемся врагами? – спросила Зишка.

- Да.

- Будешь писать?

- Сколько лет жили вместе, дружили – приходиться согласиться.

- Прощай.

Мы еще были в театре, когда они ушли.

Нелька ждала, когда я  пойду провожать ее.

Не хотелось, но пошел.

Сегодня была письменная по тригонометрии – все смазал, не хотелось даже писать: всего два дня до 1943 года. На стене, около моей парты, цветным карандашом написал: «Прощай, школа! – перед отправкой в РККА!» сего из школы призывают 6 человек с 25 года: трое из нашего 10 «а» и трое из 9 класса.

Сегодня учусь последний день – учеников тоже берут.

30 декабря.

Наконец-то, когда уже потерял все надежды, исполнилась моя мечта – танкист! Записан в бронетанковое училище!

Нас трое лухских: я, Мишка Мухин, Юрка Пожильцов. Мишку хотели взять в десант, но он отказался и попросился с нами. Как все о нас заботятся: послали запрос в облоно и в горвоенкомат в Иваново. Когда кончился призыв, пошли в школу. Нас с Колькой принимали в комсомол.

31 декабря.

Едем вместе со всеми – не позднее 20 января! Сегодня вечер в театре, а до обеда ставили елку в зале школы, выносили стулья.

Настроение было на редкость приподнятое, улыбка расцвела во все лицо, когда поздравлял с Новым годом. Клавдии Николаевна сделала по подарку. Поблагодарил от имени всех призывников! Самое первое поздравление было с Колькой: крепко обнялись, сердце так и рвалось: скажи, кажется: «А ведь скоро расстанемся и, может, навсегда» - ну, просто расплакался бы!

Год 1943

2января.

В 6 часов вызвали в райком ВЛКСМ – вручили комсомольский билет № 14151438. В школе был новогодний вечер – настроение клеевое.

3 января.

Сегодня в школе бал-маскарад, нет никакого желания идти!

11 января.

Как много всего произошло за эти дни! 8-го я делал вечер с вином и пивом. 9-го славно попили пива у Кудрявцевых. 10-го танцевали до 3 под радиолу. Вчера был прощальный вечер отправляющихся. Было небольшое заседание. От имени призывников выступал с Колькой.

Много нужно бы писать – но уже нет времени!

Отзвучал последний вальс на школьном новогоднем балу, последний вальс на бал-маскарад. В Доме Культуры последние напутственные слова со сцены с обещанием вернуться «на щите или под щитом» и ранним утром13 января 1943 года на окраине деревни Городок девчата проводили нас в «путь-дорожку дальнюю».

В Иванове неделю формировались по командам в клубе БИМ (Большая Ивановская мануфактура). Располагались группами по знакомству, спали прямо на полу- благо он был деревянный: ни кроватей, ни матрацев.

Наша команда вышла из вагонов поезда в г.Уральск – так мы попали в Ленинградское военное училище связи, эвакуированное из Ленинграда. 19-я рота, 5-й батальон. Обмундировали нас в гимнастерки и брюки х.б., ботинки с полутораметровыми обмотками и после карантина уже 23 февраля мы приняли присягу. Фронт в это напряженное время требовал пополнений, поэтому выпуск в военное время был ускоренный, а это требовало усиленной подготовки: учились на пределе сил. В нашем батальоне готовили командиров радиовзводов, но знакомили и с телефонной связью.

В Уральске был аэродром, нас несколько раз возили на расчистку снега: на пронизывающем ветру, в красивых на вид узких армейских ботинках- все утепление – только газеты, да и шинели «на рыбьем меху». Были обмороженные. Кормили вкусно, но мало: постоянно хотелось есть и спать!

В первых числах июня началась срочная отправка маршевыми ротами во фронтовые соединения курсантов Училища. Курсантов старших курсов аттестовали сержантами, а нас разослали по разным частям. Из луховчан в Казахстан на 5-е радиокурсы я попал один. В училище Прием на слух и передачу на ключе мы получили только общее знакомство, работать на рации могли только в режиме телефонной связи.

5-е радиокурсы располагались в городе Ак-Булок, но уже через месяц передислоцировались в г. Темир Актюбинской области. Сперва демонтировали оборудование, потом монтировали. Вновь прибывшие значительно отстали от программы основного состава курсов, поэтому основную станционно- эксплуатационную службу проходили вместо 2 часов по 4.

Если зимой мы мерзли от леденящего холода, то теперь изнывали от нестерпимой жары, пыльных бурь, невыносимой духоты в классах, а срок подготовки жесток: фронт требовал пополнения! В наряды ходили редко Были большие трудности с бумагой: писали на розовой оберточной бумаге, резинками стирали написанное за день: строевая подготовка нам даже казалась отдыхом.

В конце сентября под звуки духового оркестра, исполнявшего в таких случаях традиционный марш «Прощание славянки»; радость, что кончилась тыловая муштра, надоевший писк морзянки и тревожное чувство: а что там дальше?

На Украине перед городом Волноваха эшелон попал под бомбежку: кто-то не доехал до фронта.

3 октября 1943 года прибыл в 151 стрелковую дивизию – это уже был фронт!

Первое формирование дивизии было в первые дни войны и уже 21 июля 1941 года дивизия вступила в бой на Карельском перешейке. В ходе ожесточенных боев дивизия потеряла абсолютное большинство своего состава и была отведена в тыл. Реформированный штат дивизии уже 19 сентября 1941 года был переброшен в Азербайджан и на базе запасного полка стала развертываться 151 стрелковая дивизия в основном из местного населения.

Штаб дивизии располагался в городе Токмак Запорожской области, здесь же располагался и 218 отдельный батальон связи. Я был назначен радистом радиостанции малой мощности, держали связь со штабом дивизии, полками и приданными подразделениями. В штате рации были трое: Миша Израэльян – армянин, я- русский и украинец Леша Сысоев – повозочный, в пехотном полку для рации в штабе была повозка с лошадью, в Карпатах повозку пришлось бросить и перейти на вьюк.

Из нашего выпуска в 151 е.д. попали мы двое: я и Володя Коробко – он погиб в Будапеште при бомбежке.

20 октября дивизия освободила город Мелитополь – примерно в 40 км от Азовского моря и село Михайловка. Село это растянулось непривычно для нас километров на 10. В этом селе дивизия получила пополнение, формировалась, обучалась и 6 января 1944 года на железнодорожной станции Пришиб погрузилась в вагоны и передислоцировалась через Миргород на ст. Борисполь. Авиация врага несколько раз принималась бомбить, но без ощутимого успеха.

Полки дивизии разгрузились в разных пунктах: в Белой Церкви, Фастове, Сквире и только 23 января после двухдневного отдыха и приведения себя и техники в порядок вошла в состав 38-й Армии генерал-полковника Москаленко. В этот период тылы дивили и 353 артполк получили автомашины поставленные союзниками: доджи, студебекеры, форды, виллисы. Артиллерия была полностью переведена на механическую тягу, но по своей проходимости по русским дорогам она уступала нашим ЗИС-ам и ГАЗ-АА.

13 марта заговорила вся артиллерия 38 Армии. Артподготовка длилась полтора часа. Передовая противника была взломана. Первая и вторая траншеи были взяты сходу, третью взяли с трудом, трудности осложнялись и тем, что весенняя распутица тормозила продвижение вперед артиллерии. Это же бездорожье вынудило немцев бросить много своей техники и артиллерии, в том числе две 305 мм пушки, которые по словам пленных были завезены в то время, когда Гитлер приезжал в Винницу, их использовали в боях за Киев.

После ожесточенных боев и преследования и преследования противника в феврале и первой половине марта дивизия повернула с главного направления на юго-запад и вошла в состав 101 корпуса в направлении на крупный железнодорожный узел г. Жмеринка. Части дивизии сходу форсировали реку Южный Буг. Командир дивизии генерал-майор Подшивайлов поставил задачу:15 марта освободить Жмеринку. Тылы и артиллерия из-за бездорожья отстали. Железнодорожные пути были забиты эшелонами немцев, было даже несколько составов с подарками на день рождения Гитлера. Три дня шли ожесточенные бои за город.

Часть города переходила от немцев к нам и обратно. 18 февраля город был освобожден и в честь освобождения города в столице нашей Родины был произведен салют и наша дивизия получила наименование Жмеринской.

В боях за освобождение города погиб начальник связи дивизии подполковник Северин, увлекший за собой бойцов в атаку. На месте его гибели на привокзальной площади ему был поставлен памятник.

При выходе к реке Днестр встретили танки генерала Катукова. Один полк был посажен на танки и самоходки и такой группой прорвались к переправе и, закрыв подбитым немецким танком проезд по переправе, перекрыли движение. Вся дорога и обочины были забиты немецкой техникой, артиллерией, танками, одних автомашин было брошено не одна тысяча.

Сходу форсировав Днестр освободили город Хотин и соединились с частями 1-го Украинского фронта, перекрыв немцам пути отхода в Карпаты по основной дороге Черновцы - Станислав. Местами Днестр форсировали на подручных средствах, легкие пушки даже перетаскивали канатами по дну реки.

24 ноября 1943г. измученные пятидневным переходом по раскисшим от дождя таврическим степям, когда вязкая грязь отрывала подошвы сапог и ботинок, мы пришли в районный центр Запорожской обл.- Михайловку. Дивизия получила пополнение: на 5 дек. 1943 г. в дивизии было всего 3430 чел. То уже к концу года было 7.205 чел. Изменился и национальный состав: если в 1942 г. около 80%составляли армяне, грузины, азербайджанцы, то после сражений их осталось всего 500 чел.

Началась подготовка к новым боям и уже 3 января 1944 г. первый эшелон 151 е.д. двинулся к фронту. По пути несколько раз бомбили эшелоны, так около одной станции бомба попала в вагон, в котором было 64 чел. – остался только один и 3 обожженных. Ехали медленно: часто немцы бомбили, разрушали пути и мосты через реки.

Дивизия получила задание форсировать реку Буг в районе города Гнивань и 15 марта при поддержке самоходного полка с десантом на броне по шоссе вышли на железнодорожные станции перед городом. На станции немцы спешно грузили в эшелон автомашины.

Немцы не ожидали нападения, началась паника. В ходе короткой схватки овладели станцией, но, к сожалению, немцы успели взорвать мост через р. Буг. Переправ через разлившийся от вешних вод Буг не было, небольшая паромная переправа на могла обеспечить такой поток людей и техники, пришлось строить новый паром. Часть пехоты с маломощными пушками 45-ми и батальонными минометами прорвались к крупному железнодорожному узлу г. Жмеринка, где ведут неравный бой в пригородах города, почти без артиллерийской поддержки.

Форсирование через плотину продолжалось. Поток воды на плотине достигал 1 м., поэтому пришлось взорвать аварийный шлюз и через него строить мост. Вся артиллерия дивизии скопилась у переправы. Из разобранных хозяйственных построек собрали мост. Течение было такое, что машины шли боком к потоку воды, одну машину с орудием все же снесло. Только к концу дня уровень потока все же снизился до 30 см.

В ночь на 17 марта ворвались на станцию Жмеринки, где стояло более 10 эшелонов с вооружением, боеприпасами, продовольствием. Наши части вошли в город.

К этому времени по состоянию на 17 марта  в дивизии было 1705 стрелков, 62 полковых пушки, 12 орудий 122 мм., 76 батальонных и 17 полковых 120мм минометов и 62 станковых пулемета, вся остальная артиллерия оставалась на другом берегу.

Подтянув резервы немцы выттеснили нас из города. А салют уже был дан Москвой 18 марта и только через 3 дня Жмеринка вновь была освобождена, понеся огромные потери: на 25 марта в дивизии было: стрелков 590, орудий всех калибров 71, минометов полковых -13, батальонных – 52, пулеметов – 57, при этом вся артиллерия отстала на 20-50 км.

4 апреля 1944 г. части дивизии вышли к Днестру, под Хотином переправились на левый берег – в Молдавию ( тогда это была Бесарабия).

Солдаты, солдаты,

Вы помните наши пути,

Где шли мы когда-то?

Солдаты, солдаты,

Лишь в песнях их снова пройти…

Пожаром объяты,

Мы в ночь не ушли без следа…

Солдаты, солдаты,

Мы молоды вечно. Всегда!

Мы молоды вечно. Всегда!

                           Назар Наджми

В Жмеринке было освобождено еврейское гетто – около 1000 человек, немцы не успели с ними расправиться. Они страшно выглядели, уходя в тыл они по пути раздевали убитых немцев и власовцев, что бы как-то прикрыть тело. В боях за Жмеринку дивизия захватила несколько крупных складов, пушек, минометов, бронетранспортеров, несколько эшелонов с продовольствием и даже около 300 своих раненых солдат и офицеров, которых даже не успели эвакуировать.

При выходе к реке Днестр встретили танки Армии Котукова, один полк посадили на танки и самоходки и рванулись к Днестру в районе г. Хотик, подходя к переправе подбили немецкую самоходку, которая закрыла немцам выход на переправу. От населенного пункта Жванед вся дорога была забита брошенной техникой, орудиями, танками, самоходками. Одних автомашин была брошена не одна тысяча.

Сходу форсировав на подручных средствах Днестр вместе с танкистами в скоротечном бою освободили Хотик и вместе с частями танковой Армии соединились с войсками 1-го Украинского фронта сходу форсировали Днестр заняли плацдарм угрожая и способствуя отходу немцев в предгорья Карпат по основной дороге Черновцы – Станислав. Этот успех 1-й танковой Армии и 38-й заставили немцев поспешно отходить за реку Днестр. Такая оперативная обстановка позволила продвижению вперед войск 38-й Армии, в т.ч. и 151 с.д. по направлению Жмеринка – Хотик – Черновцы – Станислав. Переправа через реку Днестр проходила на подручных средствах: сооружали плоты из немецких бочек, пушки перетаскивали канатами по дну Днестра, а для переправы автомашин был сооружен один паром. Подошли к городу Черновцы, который уже был освобожден танкистами и там, около вокзала был расположен пивной завод – солдаты от души попили пива и заполнили свои фляги.

30 апреля 1941 года был освобожден город Станислав, путь лежал на г. Коломыя. Пройдя 50-60 км походным порядком, дивизия вступила в сопротивление с противником.

Немцы в процессе отхода сумели перегруппироваться и подтянув свежее подкрепление, оказали сильное сопротивление.

За время весеннего наступления дивизия прошла с боями 500-600 км, за это время ряды подразделений сильно поредели, базы снабжения как продовольственные, так и боепитание сильно отстали. Такая обстановка диктовала командованию фронта переход к обороне.

Дивизия заняла оборону опираясь правым флангом в р. Днестр, а левым в направлении г. Коломня. Немецкие войска тоже встали в оборону, опоясав себя траншеями и дотами. Расстояние до противника было 600-700м.

В обороне стояли около 2 месяцев, ведя бои местного значения. Место в предгорьях Карпат, где мы занимали оборону, было низменное, мучили комары. Лихорадка не миновала и меня, эта горькая болезнь: ровно в 2 начинается озноб, выйдешь на солнышко – так приятно погреться, потом в палатку, накроешься шинелью: еще бы чем? А дальше просто горишь: температура, страшный жар – и все это часа на 3. К вечеру все проходит и следующий день. Никакой боли и никакого аппетита: захотелось яблок – Миша не поленился сходить в село км за 4, откусил раз – больше не надо, или селедки захотелось, - и тоже: откусил, и все. Акрихин и хина – это же такая горечь! И пока не примешь – санитар стоит над душой. И это недели две. 12 июня началось наступление двух Украинских фронтов. Вышли как раз в третьем часу: даже рацию кто-то нес, а я весь мокрый – ветром качало! Но, как только пошли в горы – все прошло. И с тех пор до 1946 года все время был под контролем сан. части. Весь был бледный, глаза желтые. Перед началом наступления перешли на вьюки.

В августе 1944 года после ликвидации группировки немцев в Севастополе в Карпаты из Крыма прибыл  4-ый Украинский фронт с задачей преодоления Карпат и освобождения Западной Буковины. Командующий фронтом был Петров Иван Ефимович, в состав фронта входила 1-я Гвардейская Армия под командованием генерал-полковника  Гречко. В эту Армию входила и 151 е.д.

Началась усиленная подготовка войск для ведения боя в сложных условиях горной местности.

3-ий Украинский фронт повернул на юго-запад, вступил на территорию Румынии и приблизил выход ее из войны.

Войска 1-го Украинского фронта устремились в обход Карпат, и вышли на территорию Польши. Румыния объявила войну Германии.

5 августа 1944 года в составе 18-го стрелкового корпуса перешли в наступление в условиях горно-лесистой местности, не имея локтевой связи. Бои на широком фронте велись за дороги, возвышенности, высоты. За 10 дней дивизия продвинулась на 25-30 км и заняла населенные пункты: Собранце, Майданек.

Очень трудный был бой в Карпатах. В боях дорог не выбирают, идут по карте, по заданному азимуту, сплошной линии соприкосновения с противником нет. Бои идут в основном за господствующие высоты, дороги, редкие населенные пункты. Артиллерию малых калибров приходится поднимать на высоты вручную тросами и веревками; обозы отстают, иногда кухни догоняют по2-3 дня,- н.з. ( неприкосновенный запас питания) исчезает быстро. Тяжело физически: у радистов рация весит 12 кг ( так же и упаковка питания), автомат – 4,5 кг, запасное питание – аккумулятор или запасная батарея, кг по 2, вещ. Мешок ( по-армейски сидор), плащ-палатка – больше пуда. В штате положена повозка, в предгорьях перешли на вьюк, а в горах все несли на себе.

В горах все идут группами, иногда мы заходили в тыл к немцам, иногда они к нам, приходилось отбиваться от разрозненных групп немцев. В горах нередко мы поднимались выше штаба, отходили на 0,5- 1 км. К нам подводили телефонную линию, мы подключали ее к рации. Выделяли 2 автоматчиков охраны – на фронте, там где рация – значит штаб – объект для бомбежки. Однажды на хуторе мы  находились то ли в сарае, то ли  в погребе (Иногда обстреливали) и, когда случайно выглянул наружу – гляжу немцев видно (нас забыли предупредить об отходе), схватили только рацию и упаковку питания, а оружие, запасное питание и все остальное бросили. Попали под минометный обстрел: мне обожгло шею, порвало воротник гимнастерки, но ничего опасного, даже в сан. роту не ходил.

Задержись еще на несколько минут, могли захватить немцы, а ведь у нас были коды связи с полками, дивизией, с соседними частями, да и обстановку мы знали лучше даже комбатов: когда ком. Полка или нач. штаба разговаривал по рации у меня были на голове наушники, да и карта с обстановкой была передо мной.

Верит ли кто в предчувствие? Я, пожалуй, да! На фронте столовых нет, питаются все в походной кухне. Я не помню фамилии повара, который накануне говорил о себе, что с ним что-то случится, какие-то не хорошие предчувствия, как говориться, сам не в себе. Его успокаивали: ты же в тылу, до передовой км 3, кругом народу полно, немец иногда бросает мины по квадратам. «Нет, меня убьют!» И, как накаркал: котел уже был открыт, он встал на подножку с «разводящим» (черпаком), начал раздавать и вдруг свист мины! Все бросились в стороны, а он как стоял, пошатнулся и упал: полголовы как ножом  срезало.

Это было на окраине села Собренце. Обстановка на конец 1944 года сложилась так, что войска 2 и 3 Украинских фронтов завершив переход через Карпаты, вошли в Венгрию. Освобождение Венгрии Ставка поручила 2 и 4 Украинским фронтам. 5 и 6 декабря был освобожден город Упегород, и   8 декабря дивизия получила приказ двигаться вдоль линии фронта на Будапешт. Двигались только ночью, совершая марш по бездорожью по 50 км за ночь. На окраину Будапешта Арпад прибыли 5 декабря, в городе еще горел свет. Рекой Дунай город разделен на западную, более возвышенную часть – Буду, и восточную – равнинную – Пешт. Город был укреплен тремя отводами, глубиной 15км, фланги упирались в реку Дунай. Оборона связана в единую. Систему заграждений, уличных баррикад, металлических ежей, дома были оборудованы в опорные пункты. Окруженные немцы снабжались боеприпасами и продовольствием по воздуху, часть перепадала и нам. Наше командование предложило прекратить напрасное кровопролитие и сохранить город и его исторические ценности.  В этих целях к немцам с меморандумом были направлены капитан Остапенко и венгерский капитан Варош Миклош. Немецкое командование отвергло ультиматум, и при возвращении расстреляли обоих в спину.

1 января 1945 года наши войска приступили к решительному штурму города, на город обрушился артиллерийский огонь из всех видов оружия.

45 мм орудия и минометы поднимались на крыши 1-2-х этажных зданий, на сараи, пристройки, а более крупные орудия стояли на прямой наводке. Наш полк поддерживал танковый батальон тридцать четверок майора Кутузова, который прокладывал путь пехоте. В центре города один танк Т-34 был подбит, в живых остался только один раненый водитель – кругом были немцы. Местные жители перенесли танкиста в больницу и лечили до прихода наших солдат. Надо было видеть танкистов, когда они пришли в больницу к раненому, спасенному венграми.

Начались ожесточенные бои за каждую улицу, дом, квартиру. В зоопарке на пути наступления нашей дивизии погиб при бомбежке мой друг Володя Коробко. Я не был на похоронах, но мне обрисовали место, где он погиб. В 1974 году я был по туристической путевке в Венгрии, был и этом зоопарке, но того громадного бука и кирпичной стены соседнего здания я не нашел.

На КП дивизии пришел мадьяр и отрекомендовался как один из секретарей ЦК компартии Венгрии, в свое время учился в России, поэтому хорошо знал русский язык. Он рассказал, что в городе более 200000 немцев, указал известные ему огневые точки, места расположения складов, техники.

К центру города сопротивление немцев усилились, бои часто переходили в подземелье: подвалы, подземные переходы по которым проникали в тыл противника.

18 января дивизия в составе 7-й гвардейской Армии вышла к берегам Дуная и освободила здание Парламента. Первыми в здание Парламента ворвались бойцы комбата 581 с.п. майора Шкреда.

Отходя на западную часть города – Буду, противник взорвал за собой все мосты через Дунай  - красу и гордость архитектурного ансамбля города. Тяжелые бои развернулись в районе озера Веленце, канал Балатон – Дунай, город Секешферворд, который переходил от немцев к нам и обратно.

Война приближалась к границам Германии и немцы, сосредоточив мощную группировку танковых частей Гудернона, на узком участке от озера Веленце до озера Балатон решили повторить Сталинград: опрокинув войска 2 и 3 Украинских фронтов выйти к Дунаю, что бы ни допустить выход Советской Армии к границе Австрии. Противник форсировал канал Балатон – Дунай, потеснив наши войска, но нами были открыты шлюзы и вода из озера Балатон хлынула по каналу, затопив значительную территорию, и противнику не удалось расширить плацдарм и развить наступление в направлении реки Дунай.

25 марта войска 2-го Украинского фронта вышли на Австрийскую границу и, обойдя стороной город Винернойштадт, вступили в горный массив Альп. 8 апреля дивизия в составе 26-й Армии пошла в наступление в направлении городов Грац, Брук. Из Брука навстречу нам шли заключенные из концлагерей в районе г. Брука. В концлагере были преимущественно французы и англичане. В войну они даже получали посылки с родины. Я бы не сказал, что они были истощены.

На подходе к перевалам (15 апреля) встретились десантники 5-й воздушной армии, которые сообщили, что противник спешно покидает населенные пункты и стремительно отходит в юго-западом направлении, чтобы сдаться в плен нашим союзникам.

Последним городом, который мы освободили был город Перниц и несколько выше – село Алленштайн.

На перевале на Дрезден мы встретили День Победы! 9 мая в 12 часов 581 с.п. нашей дивизии был посажен на весь имеющийся транспорт и поехал на встречу с союзниками.

8 мая весь день рация была развернута на поляне – к вечеру позвонили из штаба Армии о конце войны, а поздно вечером по рации слушали передачу из Москвы, утром 9 мая было общее построение с оружием. Праздничный салют был из всех видов оружия!

Темное покрывало ночи скрыло вершины гор, исчезло ощущение высоты и только глубокий вдох разреженного воздуха напоминает, что находишься высоко в горах. Кругом тишина и только здесь – на этой поляне на перевале Альп – высота 3100м, шумное, тревожное ожидание. В центре поляны на полную мощь развернута радиостанция РБМ – Москва предупредила: «Будет важное правительственное сообщение». Одно только слово «Победа» всколыхнуло тишину гор. Это не опишешь словами – нужно почувствовать сердцем! С вершины Альп начался долгий путь на восток, на Родину.

С 3 октября 1943 года от берега Азовского моря через Украину, Карпаты, Чехословакию, Венгрию за 580 дней, пехотным полком свыше 2500 км я поднялся на перевал в Альпах.

Незабываемая картина, когда находишься выше облаков, когда видны только скалистые вершины гор! В горах еще лежит снег, а внизу буйная зелень, яркие краски цветов!

В Карпатах стояли в зоне облаков – нудный моросящий, словно молочный туман и громадный костер из буковых 2-метровых заготовок и пар от сохнущих шекелей. Владимир Этуш – пом. начштаба 581 полка развлекал нас анекдотами, этикетом (в культурном обществе, правилами поведения и все это так остроумно, увлекательно. Месяц отдыхали и приводили себя и технику в порядок.

Пеший переход в Югославию, встреча югославов: братушки, крики «Тито- Сталин», цветы, оркестры – наш и югославский, - так нас еще нигде не встречали.

В городе Субботица , два месяца дивизия расформировалась

С группой связистов был направлен в Трансильванию – город Тимишоары. До войны это была венгерская территория но после перехода Румынии на нашу сторону была передана Румынии.

Бесцветная солдатская служба целый год в 700 отдельном батальоне связи, если память не изменяет, 74 стрелковой дивизии записей никаких не вел.

В августе 1946 года после расформирования батальона, переехали в город Конетонцу – крупный черноморский порт Румынии. Он был захвачен десантом наших моряков- черноморцев при поддержке флота.

21 декабря 1946 года Констанца. Только что сдал дежурство по батальону. В клубе будет кино «Балерина» и, как обычно, скучнейшая лекция. До 8 убивал время в роте. Кто-то мучается: пишет письмо домой и никак не наберет слов из скучных дней казарменной жизни; кучка жмется к круглосуточно топящейся  железной печке; остекленение здесь в одно стекло; сейчас сырой, пронизывающий насквозь, ветер с моря.  (2 этажная казарма стоит на берегу моря: забор в два ряда колючей проволоки со спиралью «Бруно» между ними, асфальтовая дорога и спуск на городской пляж).

В помещении не снимали шинелей, все понурые, словно замороженные.

Вечером было совещание младших командиров батальона – прихватили и меня: сперва ругали за безответственное отношение к занятиям, за независимое поведение, а затем назначили командиром отделения: отказывался, но… приказ есть приказ. Значит быть «клушей» у молодого пополнения: с подъема до отбоя сидеть с ними в классе с надоевшим писком морзянки, строевая подготовка, уставы…

Год 1947!

1-е января.

 Первый день Нового года! Продолжение того же однообразия, скуки, неудовлетворенности, какой-то моральной безысходности. Жизнь за проволочным заграждением.

Г. Бойко получил письмо от знакомой студентки Киевского института, она прислала адреса 15 студенток – хлопцы сидят за письмами, напрягая умственные данные, забитые солдатским лексиконом. Послушали бы девчата, как тут изобретаются письма!

Заступил на дежурство. Все ушли в кино.

Неожиданно получил письмо от отца (дословно – большое)

«На четверых получают 800г хлеба (у нас это дневная норма) и то сыты бываем. (Вот оно сердце отцовское!) Корову пока держим, но хватит ли сена? Косить пришлось кое-где (это в 70 лет при таком питании). Уплатили налог  - 600 руб. за мясо, 275 за сельхозпродукты, 210 – страховка, 1000 руб. – валенки Владимиру, да весной кожаные. Очень уж он худой, а весной ему на службу. «Да, Шурка, мы тебя ждем все время с весны побывать, а ты не едешь. Все твои товарищи побывали, даже поженились. И убитых много, и дома живут. Щавелев дома, Рукавишников где-то живет; Смирнов-сосед, два раза в побывке побывал, и остальные дома кое-кто, а тебя дома 4 года не было»

В мое дежурство одного притащили пьяного, а напарника еще не нашли.

Хорошо, что офицеров никого нет.

Вот еще трое пожаловали – одного тащили волоком. Утром хоть и  с трудом, но привели всех в человеческий вид.

6 января.

Тепло встретились с Пашей Щеткиным и Федей Гольц. Они приехали с армейской самодеятельностью. Прошли прямо в батальон. Обнялись как хорошие друзья, долго выкладывали, захлебываясь словами от радости встречи, новости.

Холодно. Всего +4.

10 января.

Пятница. Был суд над фельдъегерем, потерявшим пост-пакет со 110 пакетами – дали 4 года исправительно-трудовых работ. Фамилия его Бесбабченко. Встретились с ним у входа на гауптвахту. Внешне он остался таким же спокойным, уравновешенным, только заметно побледнел, а что у него на душе твориться? Я был в карауле, когда он был под следствием (я знал его и раньше) уверял, что ничего страшного нет – может эта уверенность не покидала его и на суде.

Начали давать отпуска в Россию: двоим из телефонно-телеграфного батальона дали по 10 суток, не  считая дороги.

Завтра на ротном партсобрании будет рассматриваться моя деятельность агитатора, а я ведь палец о палец не ударил.

Прибыл физрук полка – сержант Малкин. Сразу же составил расписание занятий секций гимнастической, волейбольной и бокса. Я как штатный физрук еще с Тимишоар и здесь дали эту нагрузку.

13 января.

Иногда дни так и проходят: с 8 до 14 семинар агитаторов; с 17 до 19- лекция о международном положении; с 19 до 21 – партучеба.

Сегодня 4 года как меня призвали в Армию.

Уговорил 6 человек из роты пойти в гарнизонный Дом Офицеров на гимнастическую секцию. Зал хорошо оборудован, занятия ведет капитан. А главное, что меня привлекало: после занятий можно остаться на танцы.

Решил заниматься в секции бокса и волейбольной- верная возможность, сачкануть иногда от надоевших занятий – четвертый год одно и то же!

1 февраля.

Сегодня подал рапорт ротному об освобождении меня с должности командира отделения, мотивируя большой нагрузкой: агитатор, боевой листок, физрук роты. Ответ как и ожидал: «В Армии приказы не обсуждают». Крупно поговорили.

Стоял сегодня в наряде на контрольно-пропускном пункте полка. Было очень холодно, ветер резкий с моря. На бортовой машине вывозили без пропуска что-то серьезное (что-то украденное), а за машиной уже следили. Я в кузов не заглянул, а машину за воротами уже ждали. Меня тут же сняли с поста, отправили к комбату, а он, после соответствующего внушения, повел меня к командиру полка. Ну, думаю: если комбат считает, что его нрав показать меня мало,- значит мне сейчас ком. полка отвалит на всю катушку. Пришли в штаб, а «батя» куда-то выехал. Отпустил меня комбат. И никакого наказания не было! Почему? – просто так к начальству не повели бы.

9 февраля.

День выборов. Вечером ушел в Дом офицеров на танцы. Сперва была радиола, потом пришел духовой оркестр. Были в основном офицеры, некоторые в гражданском, из женщин – вольнонаемные, сестры и врачи из госпиталя, жены офицеров. За вечер получил три отказа! Ну, кто-то может действительно не умеет танцевать, но ведь я солдат, а такой выбор из офицеров!

Были офицеры и из нашего батальона и главные парторг капитан Кирейчук – этот может насолить. А вот пришли девчата из соседней школы – здесь есть такая, когда к офицерам стали приезжать семьи. В школе у учеников была форма. Меня удивило то, что женщин даже было больше, чем мужчин.

Я не искал не встреч, ни знакомства – уже отвык от общения с женщинами в такой обстановке не хватает слов, чтобы завязать разговор – на фронте набор слов был другой, да и женщин больше интересуют звездочки на плечах, а не лычки сержантские.

Приглашал больше гражданских жен офицеров – танцующих офицеров было мало, да школьниц – тут на отказ не налетишь. Танцы были до 21, а я еще только набрал скорость.

11 февраля.

Замполит не удержался – уколол танцами, пришлось ответить шуткой: «Веду полит. Массовую работу с гражданками России». Некоторые офицеры батальона видели меня в ДО, да я и не скрывал, что из спорт. зала хожу на танцы.

Второй день идет полковая проверка по пройденному материалу, проверку ведет штаб полка и представители из Управления связи Ю.Г.В. (южная группа войск)

Проверяют по мат. части рации, приему на слух и передаче на ключе. По СЭС у меня конечно, не больше 3, остальные 5-5-5-4. Фотографировались на полковой стенд.

17 февраля.

Только сменился с караула, пришел начальник РАТ ( радиостанция, обслуживающая связь с Россией) и сказал, что в связи с демобилизацией 1923-1924 г.г. меня переводят радистом старшим на приемную РАТ. Я наотрез отказался, минуя ротного, пошел к комбату: «Я уже 4 года в Армии, и эта специальность в сельской местности мне ничего не даст».

Пообещал перевести к сверхсрочнику Горобцу, чтобы он готовил из меня себе замену – шофера- механика.

19 февраля.

Сегодня зам.комполка по стревой сделал тревогу батальону. Дежурный еще спал, дневальный растерялся, за старшину роты был радист 1-го класса старшина Дзюба, на него и налетел подполковник! И так грубо, что старшина ответил соответственно. В результате старшину разжаловали в рядовые, и при расчете недополучил 2000 руб.

22-23 февраля.

Что бы быть свободным в праздники напросился в наряд, с расчетом попасть на танцы в ДКА, но если раньше писали: «вход в сад собакам и солдатам запрещен», то теперь это выглядит более деликатно: «билеты продаются офицерам и вольнонаемному составу».

22 марта.

Играем в волейбол, футбол, ходим в секции: гимнастическая, тяжелая атлетика, бокс, борьба. Обносились окончательно – поменялись с демобилизующимися. Грозятся, что новые будут давать по срокам носки, а я получил только в конце 1946г.

25 марта.

Утром было построение батальона по поведению Крылова Генки и Фролухина Саши. Они зашли в бодегу (кабак), хорошо выпили и двинули в публичный дом, где их прихватил комендантский патруль. Перед строем батальона долго «толкали речу» замполит и командир полка подполковник Луняков. Но, по-совести, осуждали солдат не за то, что ходили в бардак, а за то, что попались. Все-таки природа организма требует свое.

Комбат поехал за пополнением в Софию. Из батальона будет одна рота, даже в этом случае будет недокомплект 16 человек.

Опять расцветают в полку венерические болезни (весна, что поделаешь?): с нашего батальона одного отправили в госпиталь, он еще пацан 1927 года, уже есть ребенок в России.

Это его неосторожность. Когда идешь в увольнение, можешь зайти  в сан. часть, взять презервативов, к тому же в городе есть круглосуточный санитарный пункт, где в любое время обработают. Причем ни патруль, не заберет и не спросят кто ты и откуда.

 Сейчас идет занятие по приему на слух. Я или что-нибудь читаю, или пишу, или просто гляжу в окно на голубой кусочек моря под солнечным блеском.

9 апреля.

Сегодня опять приходил комполка, но ругал уже только за то, что неровно положены пилотки. И это как раз тогда, когда мне нужно оформлять переход из кандидата в члены партии. Теперь стыдно просить рекомендации. Кто же их даст!

10 апреля.

Сегодня в наряде на самом трудном посту №1 у знамени части. Замечаний мне не было. Но Лешке Ручкину досталось – он был нач. караула. Проверять пришел сам  ком. полка. Записал в полковой ведомости, что нач. караула спал, не поднял по тревоге караул, обязанностей не знает, в помещении грязно, караул ходит не по форме.

Комбат опять хватается за голову: снова ЧП! Сейчас идет пересмотр штатов из батальона на роту. Прибыло пополнение из Софии, в основном сержантский состав – теперь будет полегче с нарядами.

12 апреля.

Снова говорил с комбатом о переводе – ни в какую! Из батальона теперь стала рота, снова физрук. Все чаще и чаще приходится задумываться о будущем: радист – это не профессия, и физрук армейский – даже в школу не возьмут без образования. Куда пойдешь работать в гражданке? Дома живут трудно, голодно.

Поставили на должность начальника р/ст. РБ – это лучше в денежном отношении и избавлюсь от обязанности мл. командира, теперь не нужно будет заставлять других делать бесконечные солдатские работы и ругать за других не будут. Мне не нужно будет преодолевать борьбу чести и совести с долгом и уставом. И, в то же время, я связан как физрук ( а ведь это офицерская должность  - вот почему меня опекают)

19-24 апреля.

Была инспекторская проверка из Управления связи. У меня стрельба и СЭС тройки, остальные – пятерки. По итогам рота вышла на второе место в полку.

Что можно сказать о Румынии? Глазами солдата? Цены поднялись на небывалую высоту: наш рубль ценится в 200 лей, а мы получаем по 250! Литр водки стоит 150000 лей. Везде голод, особенно в провинции. Своих детей румыны отправляют в Болгарию, чтобы не погибли здесь от голода, а когда здесь будет урожай, заберут. У обрыва к морю, где сбрасываю мусор, всегда увидишь оборванных детей и взрослых, роющихся в отходах. Процветает проституция: женщина на ночь стоит100000, столько же стоит и лечиться, если не повезет. К нам  в полк прибыла рота из Болгарии. Уже успели отколоть номер – затащили через забор румынку в расположение, но «полакомиться» не успели – наткнулись на командира полка.

Май месяц.

1-2 мая.

С 30 на 1 мая рота в наряде. Вечером 30-го, как обычно, торжественное собрание, 1го мая общее построение. Вечером ходили в Дом Офицеров. Играли в волейбол (я в сборной полка) с  командой ДО и выиграли!

После волейбола пошли в театр, там слушали артистов ЮГВ, была постановка «Старые друзья»

2 мая с утра повели на стадион. Сдавали нормы ГТО. На 100 м никто не уложился, на километр от роты бежали двое – уложились в обрез. Я бежал на 3 км. Без всякой тренировки бежал удивительно легко. Пришел вторым. Вечером все пошли на футбол 17-я Армия – 22 дивизия, а мы с Жеркой Черняковым двинули в ДКА на концерт. Сказались только дежурному из ДКА, пошли в Дом офицеров на танцы. У меня ничего не получилось: на 3 км бежал босиком – натер ноги на шлаковой дорожке. В роте засекли – Жерке читали «Молитву», а меня отпустили с миром.

9 мая. День Победы.

С утра построение на плацу с оружием. Из роты – 80 человек, едва набрали 30 ( остальные в наряде и на дежурстве – мы держим связь с Россией и частями ЮГВ. В Румынии. Пришла Ольга Ландер – фотокорреспондент газеты ЮГВ «Советский воин». Это была пожилая, на лицо «подержанная» женщина с волнующими нервы стройными ножками семнадцатилетней. Она решила снять сверху со стола. Поднимаясь на стол она неожиданно открыла ту часть, что скрыта юбкой.

Через 10 дней ходим в вагон- баню. Мыла дают на месяц туалетного – 200г, хозяйственного – 100 г, табак – пачка на день. За 10 пачек румыны дают 100-120 тысяч лей. Обмундирование – пара рабочая и пара выходная, и наряд. По русскому обычаю – необъятных размеров.

21 мая.

 В 11 часов вдвоем сорвались на море. Первый раз в этом году погорел: когда проходил через проволочное ограждение, столкнулся с двумя офицерами нашего полка. Но все же искупались. Они никому не сказали.

Но трое из нашей роты «погорели». Я не поверил, когда мне сказали, что «заложил» их наш взводный Ермаков! Он бы конечно не выдал, но с ним был Широков – из особого отдела! Тут уже ничего не сделаешь!

 Вечером играли в волейбол. Она прошла мимо – улыбнулись друг другу, но поболтать через забор – решетку – это же не свидание в тюрьме, хотя, какая разница?, - та же колючая проволока. Хотя убеждают, что это почетная обязанность!

22 мая.

Был дежурным по роте. Дежурный по части потребовал одного дневального на уборку не нашей – ротной территории, а  бог знает где. Я не дал. Дали сутки ареста. В 10 часов водворили на гауптвахту; не успел уснуть – пришел старшина, забрал.

25 мая.

Стоял в наряде на КПП части. Лида звала встретиться на танцах. После наряда – какие танцы: да она не внушает доверия.

26-31 мая.

Через день ходим в наряд – меня это устраивает, не то, что сидеть в зуммерном классе, или заниматься с молодыми строевой. Набирают курсантов в полковую школу младших командиров.

В море вода уже теплая. В день заступления в наряд с 15.00 до 17.00 обычно исчезаю на море. На море завел знакомство с румынкой, ее зовут Мариора (по-русски похоже – Мария) ей 16 лет.

19 июня.

С этого дня ввели полковой развод на занятия. В 7.45 полк выстраивается в линию взводных колонн. Дежурный по части подает команду «Смирно» и рапортует командиру полка. Проверяют готовность к занятиям. Ротные докладывают о готовности.

После политинформации обычно провожу физо. Разрешают выход на улицу, обычно бежим к морю, в темке купаемся.

Через день ходим в наряд, занятия проходят по-пустому, сачкуем, кто как может.

Получил письмо из дома. Там совсем плохо: на пятерых получают 900г хлеба! Картошка кончается, мяса нет. (корову не смогли прокормить). Короче – голод, как в блокадные дни Ленинграда. Мы здесь получаем по 700 г хлеба.

22 июня.

В военторг при части привезли крем для лица, для бритья, зажигалки, лезвия для бритв, пудру и зубные щетки. Пришли жены офицеров – удивляются: зачем солдатам пудра и крем? Некоторые ходят после отбоя к румынкам. Двое «погорели» - одному дали 15 суток, второго разжалуют.

28 июня.

Стоят теплые солнечные дни. Когда рота не в наряде, дежурим на радиостанции в учебной сети посменно сутки. Я выбрал время с 3 до 9.00 утра. Собственно дежурят молодые – 26-27 года, а я присутствую, как начальник радиостанции. А весь день в моем распоряжении. Главное – море! Раздеваемся до трусов и через забор на городской пляж. Некоторые офицеры об этом знают, но…

Все растет счет моих знакомых на пляже. На пляжном волейболе познакомился с певицей ресторана Верой – очень яркая, бросающаяся в глаза сама по себе и по поведению: при всех вешается на шею, целует, все разрешает. Но у меня «табу» - пока не доверяю страницам дневника, вдруг при осмотре тумбочек и личных вещей кто-нибудь заинтересуется дневником. Постарался избавиться от нее – переадресовал Вовке Г. Он назначил встречу, но она не пришла. Считаю – это к лучшему, не «подарила» бы что. Попавших отправляют в госпиталь, а там такие дают уколы, что от стола до кровати добираются ползком!

29-30 июня.

Примерно в половине июля будет радиоучение, а после него штабное и это дней на 20. В 17.00 12 человек с полка ходили на гарнизонные соревнования. Я наотрез отказался бежать на 5 км. Без единой тренировки и к тому же, на дамбе неудачно прыгнул на камень и ушиб пятку.

О том, что я хожу на море, в роте все знают, да я и не скрывал, ротному прямо сказал: « Да, хожу». То, что со мной ходят свободные от наряда – так это вечером, перед отбоем – не запрещено. Если полковое начальство узнает - многим попадает.

1-8 июля.

В ночь на 1 июля в первом часу ночи вчетвером собрались к румынам в сад за абрикосами. На краю города громадный сад, телефонисты там уже побывали. Пошли и мы.

Забор обнесен колючей проволокой. Около столбов в сапогах перелезли как по лестнице. Набрали два вещ. Мешка – послышались голоса мужчины и женщины. Перелезли обратно. Когда все стихло, мы с Лешкой вернулись. Стали осматриваться. Я смотрел по верху, а он присел. Неожиданно раздался выстрел. Сразу почувствовал, что ногу обожгло. Бросился к забору. «Сашка, я не могу идти, не оставляй меня» Помог перебраться через забор. Выбросили абрикосы. Двое повели его к передатчику, он находился неподалеку, а я похромал в часть.

 Утром румыны сообщили в свою комендатуру, а оттуда в нашу, ну, а наша, конечно, в госпиталь. А в госпитале пригрозили: «Не скажешь – лечить не будем». Короче, нас раскрыли: солдат на гарнизонную гауптвахту, меня на полковую и все раскрылось. Ругали на ротном построении.

В эти же дни «погорели « ребята на передатчике: обнаружилась пропажа бензина, радиоламп, батарей, выявили сожительство с румынками. Наш итог - по 10 суток, а меня разжаловали в рядовые. Про должность почему-то не упомянули.

12 июля.

Сегодня первый раз после этого случая ходил на море купаться. Похоже, что теперь я под неусыпным вниманием начальства, но по-прежнему провожу физзарядку с ротой, физ. Подготовку под наблюдением кого-то из офицеров: их же не загонишь на штурмовую полосу или на снаряды.

Вызывал старшина роты – ознакомил с выпиской из приказа с расплатой за этот случай: в нем ничего не говориться о краже, во внимание берут самовольную отлучку свыше 2 часов. Очевидно, этот приказ для отчета вверх, чтобы не портить репутацию полка.

Был в Браилове на семинаре физруков частей ЮГВ – южной группы войск, из нашего полка был один. Было человек 25 офицеров, и только  я и еще старшина из младших (с меня еще не сняли лычки). Жили и питались в воинской части, в город ходили свободно. Занимались на всех снарядах, знакомились со всеми видами спорта. Мы двое были вроде подопытных кроликов, остальные – больше смотрели, как мы делали. Особенно запомнилось как капитан – инструктор вел рукопашный бой! Мы просто зверели, когда путем выбывания из пары встречающихся к финалу выходил один, и тогда с последними 2-3 он сам вел бой. Это был мастер своего дела.

Когда ехал в Браилов в вагоне нас было всего 5 человек. Третий вагон в поезде всегда был только для русских военных. Еще ехали два солдата с автоматами, сопровождали до границы двух медсестер из госпиталя. Их отправили за то, что подрабатывали в румынском публичном доме. Ехали они при деньгах – дорогу пили вино и уйку – румынская самогонка. Вагон был наш, но солдаты предостерегли: можешь сам попасть в этот госпиталь.

Из Браилова на полмесяца как раз успел уехать на учения под Измаил. Я был как нач. радиостанции с одним радистом. Были приданы к посреднику – маленький, толстый майор – весельчак. Такой живот у него был! Утром выйдет на зарядку – помашет руками, пробежит метров десять, и мы его из ведра поливаем. Спросит: «Посмотри–ка , сынок, застегнул я ширинку?»

Развернули мы рацию в лесозащитной полосе, недалеко от штаба посредников, а за полосой был громадный виноградник, где мы наелись, снабжали виноградом и посредников: сторожей прикармливали, да и денег у офицеров было навалом: стояли – то в степи. У майора был виллис. Ездили вчетвером: сам с шофером и мы двое. Часто связь держали на ходу.

Для меня это был чудесный отдых! Одно было плохо: очень жарко.

3 августа.

Выходной день. День Авиации и 6-я годовщина полка. Было построение в выходной форме, со знаменем и оркестром. После митинга повели в клуб, я сорвался на море и купался до 3 часов. После обеда снова ушел на море. В честь праздника, кроме наряда, давали увольнительные. На пляже был до 7. Засекли офицеры Голиков и Севастьянов, но ничего не сказали.

4 августа.

Хожу в одном сапоге – на море порезал ногу о ракушку.

Сдавали на классность: по приему я могу сдать на второй класс, а на ключе – не тяну на третий. Вчера ребята из штабной роты ездили на легковой машине кататься, (виллис), прихватили Дашу из публичного, отъехали к морю, оформили вчетвером и сразу проехали в санчасть на промывку.

Сегодня все же пришлось покраснеть за вчерашнюю встречу с офицерами на пляже, но не ругали, а так, между делом. Ротному не говорили.

5 августа.

Воспользовавшись тем, что все были заняты сдачей на классность, ушел купаться. А в роте меня хватились: начали искать. Нашли, конечно, на море и препроводили прямо на 5 суток простого ареста.

13 августа.

Отсидел свой срок – 5 суток. Я бы согласился остаться там на сверхсрочную, только бы не слушать надоедливый писк зуммера и скучные нотации майора Сергеева. На гауптвахте совершенно ничего не делал, выспался как никогда, раза по 3-4 ходили в душ   (сидел не один). Купил ручные часы за 2700000 )за этот месяц получил 750000) лей.

В полку произошло ЧП: курсант из учебной роты младших командиров застрелил из карабина румынку. Ведется следствие.

Их было двое – остались на ночь охранять полковое стрельбище. Вечером бросили пост и пошли в город. Их было две сестры. Напарник остался с одной, а второй с сестрой пошли в сторону. Минут через 10 раздался выстрел.

15 августа!!!

Этот день надолго врежется в мою память! Сегодня в 13 часов было ротное партийное собрание с разбором моего дела!

Сперва ознакомились с моими проступками: самовольная отлучка, сопровождавшаяся кражей фруктов, неоднократные самовольные отлучки на море, недисциплинированность, нежелание заниматься при наличии способностей, чтение литературы на занятиях, срыв агитмассовых мероприятий (вспомнили отказ бежать на 5 км в соревнованиях гарнизона), усвоил независимый, самостоятельный тон и многое другое. Я не оправдывался, не каялся с совершенных проступках, из чего сделали заключение, что «я попутчик в партии». Старший лейтенант Клещенко сделал предложение: исключить из партии – его поддержали единогласно.

(Как мне потом говорили: если бы раскаялся, пустил слезу, пообещал исправиться и т.д., то могли ограничиться строгим выговором с предупреждением).

В выступлении я ничего не отрицал, на вопрос: «Какое вы считаете заслужили наказание?» - я ответил, что согласен с их решением. Тут же мне Севастьянов – взводный приписал сожительство с румынками!

Раньше я не доверял эту тайну дневнику – при осмотре личных вещей в тумбочке могли поинтересоваться содержанием.

А началось все летом  1946 года. Нас в выходной день повезли на машине купаться на загородный пляж «Мамай». Оригинальное место: слева от дороги громадное озеро пресной воды, из которого вытекает небольшой ручей в море, каких-то 300 м разделяет озеро от моря. Метров на 200 в море идет на металлических сваях пешеходный мост, на конце его громадный круглый ресторан с верандами со всех сторон.

Мы лежали на горячем песке. Я обратил внимание на девушку, которая держала перед собой книгу Тургенева. Я выпустил из себя остроту: «Ребята, смотрите: румынка держит русскую книгу – очевидно, знак русским, что не занята» А она на чистейшем русском языке отвечает: «Как нехорошо вы подумали!»

У меня и молва отнялась! Пригласил купаться. Она пошла таким кролем, что я едва держался рядом! Освоился я с такой скоростью только метров через 200, когда она стала уставать. (Я не люблю короткие дистанции, плаваю всегда далеко и подолгу).

С этого дня мы стали часто встречаться на пляже (около нашей части). Заплывали за дамбу пляжа из огромных бетонных блоков, там были удобные, закрытые от посторонних глаз места, где мы принадлежали друг другу. Она участвовала в первенстве Румынии по плаванию, занималась хореографией. Она чисто русская: родители эмигрировали в 1930-35 годах в Румынию. Я не спрашивал, чем занимаются ее родители  и она сама. Она меня сразу предупредила, что я могу не опасаться, но и с меня взяла слово, что у меня случайных связей не будет. Меня это устраивало. Ребята в роте об этих встречах знали, да и офицеры некоторые. А последний случай Севастьянов был вынужден довести до сведения: разделся я в автопарке, все положил в кабину и в одних плавках по-пластунски прополз под колючей проволокой и, когда возвращался тем же путем, еще не поднимая головы, увидел перед собой два сапога – стоит Севастьянов! Я оделся, спросил: « Ремень одевать?»

- Нет, не надо. Иди сам, я пришлю старшину.

Кто-то его направил встретить меня.

За эти 10 дней я отсидел 5 суток, сняли  с должности, исключили из партии – это первая инстанция, впереди партбюро, политотдел.

До следующего ЧП с кем-нибудь будут везде склонять меня. Кончилось мое сравнительно вольное житье. Хоть бы куда перевели, пусть даже в другую часть, но секретарь парторганизации Жуков сказал, что никуда не переведут, заставят заниматься и будут неусыпно наблюдать.

17 августа.

Сегодня взвод ходил купаться. Разделись на дамбе, поиграли в волейбол, погрелись на солнце. С Ольгой пока не встречался. А сегодня на пляж пришла Лида, а с нами был взводный Назаров. Она не прочь была побаловаться в море, хотя рядом был ее брат с женой. Видная девчонка.

Румыны меняют деньги, Нам обменят только месячный оклад.

Румыны водят по улицам спекулянтов деньгами, связывают руки, вешают на грудь и спину плакаты с объяснением их вины. (Украл лошадь – оденут хомут и полицейский ведет по городу)

20 августа.

В 6 часов в клубе полка судили двух курсантов полковой школы младших командиров. Они остались на ночь охранять за городом полковое стрельбище. Бросили пост, пошли в город, зашли в цыганский табор, договорились с двумя сестрами. Со старшей сестрой ушел Широков – у него прошло по согласию, а ее сестра Лаштопе (никогда не подумаешь, глядя на него, что он способен на такое) отказала. Силой взять не мог, выстрелил из карабина. Лаштопе дали 7 лет, Широкову 3 года.

21 августа.

Сегодня приказом по полку меня разжаловали в рядовые и крепко предупредили: при малейшем нарушении дисциплины будут судить.

В полку ввели увольнительные записки, теперь просто так из части не выйдешь. Стоял на посту, на КПП. Старшина вынес благодарность за хорошее несение службы. Все рядом! И благодарность и наказание!

26 августа.

Было полковое партсобрание – я заблаговременно устроился в наряд. Рассказывали, что и меня упомянули. Правильно, конечно, я уж слишком обнаглел. Начальник Управления связи всю вину переложил на комбата и парторга. Утром командиру полка докладывали о двух нарушениях в роте: сон на посту и самовольная отлучка. Сергеев ходит как в воду опущенный. Жаль старика – он говорит, что меня нужно отправить из роты – так я только этого и добиваюсь!

5 сентября.

Ходил в политотдел ЮГВ на парткомиссию. Были генерал-лейтенант и два подполковника. Картина та же. Взяли партбилет с обычными внушениями. Много горьких слов сказали. Но хоть домой не сообщили!

10 сентября.

Было общеполковое собрание, посвященное дисциплине и предстоящей инспекторской проверке. Число нарушений в полку с 14 в апреле, выросло до 49 в августе. В полку 39% личного состава были нарушителями!

22-23 сентября.

Была инспекторская поверка. У меня: строевая – 5, физо – 5, огневая – 4, политподготовка – 4. Классность вновь не подтвердил. Осенних учений не было. 6 человек ездили в Болгарию с малыми рациями: назначили и меня, но земляк Люлин – (зараза!) нашептал ротному и меня отставили.

17 октября.

Много воды утекло за это время, но изменений никаких. Занятия сейчас постольку-поскольку – не обременяют. Два месяца в основном хозяйственные работы.

Давали деньги. С Алешкой и Пашкой сорвались в город. Хорошо выпили. ( от солдатской получки осталось 5 лей – на 2 кг арбузов)

  Новы ротный – гавардиии ст. лейтенант Внуков резко взялся за прядок и дисциплину – не в пример трусливому и глуповатому ( не в обиду будь сказано) майору Сергееву.

На узел связи пришел аварийный ГАЗ. Один пьяный шофер завел машину, поехал в город, шоссе идет над обрывом к спуску в порт. Не справился с управлением, оборвался в обрыв и разбился насмерть.

21-27 октября.

Судили двоих: телефониста – кабельной роты и повара отдельной роты. Телефонист Бочаров был с автоматом, повар Кислян – с ломиком. Хорошо выпили, потом зашли в «бодегу» - кабак – добавили. Опять не хватило. Остановили на улице двух румын, стали обыскивать, у одного отобрали деньги – другой побежал в сторону, тогда Бочаров 4 раза выстрелил в воздух. На выстрелы прибежали румынские полицейские и наши из комендатуры.

Бочаров получил 17 лет и 15 лет Кислян.

17 ноября.

Перед праздником в закрытом суде судили подполковника за убийство дочери. Он недоумевал откуда у дочери – ученицы 9 класса (В Констанце был штаб Южной группы войск и дислоцировалась дивизия. Офицеры вызвали семьи из России. В городе была и школа с 1 по 10 класс) Раз жена нашла в ее пальто 5000 лей ( после обмена денег – это большая сумма)

Однажды вечером она сказала, что идет к подруге готовить уроки. Отец пошел следом. Она зашла в ресторан, в толпе посетителей он потерял ее. Спросил у официанта:

-Что на втором этаже?

- Бардак, - ответил официант.

Он прошел наверх. В холле на столе среди фотографий полураздетых проституток нашел фото дочери. Она была занята. Минут через 10 он прошел к ней. Она лежала на кровати раздетая.

Двумя выстрелами из пистолета он убил ее.

Октябрьскую встретили бледно: правда давали 7и 8-го по  сто грамм, да сами добавили, но за проволокой в этом мало привлекательного.

26 ноября.

Еще не кончились хозработы: с 8 утра до 6-7 вечера болтаемся на овощном складе .Из Росси привезли 150 тонн картошки да еще другие овощи. Осталось еще с 2 вагона.

С 1 декабря начинается учебный год. В роте сейчас 63 человека.

Всех взводных собрали на сборы: «натаскивают» на начало учебного года.

Румыны собираются закрывать публичные дома, но эта «утка» летит уже не первый раз.

1 декабря.

Начало учебного года в Армии. И снова на 5 году службы, как у новичков в Армии: «на-право», «на-лево», «На плечо!». Ну, сколько же можно? Умом тронешься! И ведь по 2 часа!

Что же дальше будет? Неужели снова слушать морзянку и в какой раз собирать – разбирать винтовку? Копаться в устройстве рации? Придется напрашиваться в наряд или на работу.

Сегодня иду дневальным по роте, а дежурным идет ефрейтор Майтак – когда же в  последний раз я был дневальным?

4 декабря.

Пашка Можайкин (он шофер) едет в Россию в Москву своим ходом сдавать радиостанцию РАТ

Дали ему 5 суток посетить родной дом (он из Владимирской области). Повезло ему! А ко мне как повернулась судьба задом, так и не разворотится никак.

14 декабря.

Сегодня собрали всех в 18.00 слушать важное государственное сообщение. Все уже ждали смену денег и отмену карточной системы – так оно и вышло. Это замечательный подарок к Новому Году!

Начали оборудование зимнего спортзала на первом этаже – как раз под нашей ротой. «Украли» у солдат 30 минут личного времени: ввели полит. информацию и стрелковый тренаж ( полчаса лежать с винтовкой и целиться в никуда – ну, не глупость ли?)

17 декабря.

Впервые выпал снег. Заметно похолодало. Стал заметно больше спать от безделья! Заставляют (в какой уж раз!) изучать радиостанцию SCR- 399. Все это надоело до чертиков! До умопомрачения! Я сделал вывод, что армия после 2 лет службы  нарушает способности человека, обеспеченная бездумно-беззаботная жизнь приучает человека жить ее подачками, мешает инициативе.

21 декабря.

Воскресение. Дали увольнительную. С Петренкой пошли в город, побрели по улицам, зашли в военторг – взяли бутылку, подошел Фролухин – пошли на квартиру к его знакомой. Подошли еще девчата. Послали еще за бутылкой, потом повторили. Набрались очень хорошо: шли посреди улицы чуть не с песнями. Вместо 14.00 пришли в 15.00. Ребята получили по 3 суток, а меня послали в наряд (кто-то меня «хранит» - не ротный ли?). Ротный предупредил, что больше увольнительной не даст!

26-30 декабря.

Спортзал заканчиваем – осталось пошить маты и достать ковер. Хотел заняться гимнастикой, но ее будет вести физрук полка Малкин, а он мне ничего нового не даст. Решил заняться боксом (оборудовали свой спортзал – теперь в Дом офицеров не ходим) – это пока загадка для меня. Попутно попробую понять приемы штанги.

31 декабря.

Последний день 1947 года!

Добровольно пошел в наряд – выпить все равно нет, зато первого и второго января будут свободен: рота идет в наряд. Занимаюсь боксом, с полка ходят человек 10-15. Нет еще ринга, перчаток всего 2 пары.

Стою в наряде дневальным по роте. Кричу в роту: «Дежурный, на выход!» По лестнице поднимается командир полка.

1 января 1948 года.

«Первый день Нового Года – продолжение старой жизни в том же переплете, но на другой странице», - вот что я записал в дневнике год назад 1 января 1947 года.

«Батя» - командир полка подполковник Луняков – поднялся по лестнице, прошел в казарму, где стояла рота. Москва била 24.00. «Батя» поздравил с Новым Годом!

Лешка принес коньячку 3 звездочки, но я пить не стал – стою в наряде. Сменюсь – выпью.

4 января.

Увлекся боксом. Занимаюсь регулярно с полной нагрузкой, правда ринг еще не оформлен и перчаток только 2 пары. Мой вес 69,7 кг. Выходной день. Вчера лег в 10, а встал сегодня в 7.40 – редкое явление в армейской жизни.

Получил письмо от Кольки Ковалева, писал его 5 декабря 1947г – шло месяц. Он уже дома, демобилизовали по ранению. Уже успел жениться (конечно, Зина Кудрявцева) и поступить учиться в хим. Институт, живут в общежитии. Конечно, «туго» с деньгами. Пишет о наших школьных товарищах. Девчата повыходили замуж. 2 февраля в нашей средней школе состоится традиционный вечер встречи выпускников с учителями.

6-7 января.

Вчера хорошо размялся на секции бокса и сразу пошел под холодный душ. И, конечно, простыл. А вечером был в наряде: с трудом простоял с 7 до 11 вечера у полкового знамени. С караула сняли, и 2 дня лежал в роте – это было какое-то мучительное забытье.

11 января.

Сегодня был общевойсковой кросс, я заблаговременно устроился в наряд. С роты бежали на 3 км всего 4 человека в шинелях – хорошо, что хоть без оружия.

13 января.

Сегодня 5 лет как я в Армии! До Дня Победы это были наполненные разными событиями годы жизни, а последующие – повторение обычного первого года службы в Армии. Уже пришли (только не на смену нашему 1925 году) 26-27 на подходе и 28-й год, и с каждым пополнением, каждый год начинается с тех же азов: на-право; на-лево; стой; шагом марш, снова начало морзянки, устройство рации и т.д. И никуда не денешься: надо все время быть с отделением – это же можно умом тронуться от этого однообразия службы. Вот и придумываешь – как увильнуть от занятий.

13 января.

Ничего нового – все идет по заранее спланированному сценарию, который называется армейской жизнью. Одна отдушина – спортзал и изредка танцы в ДО. С Малкиным – физруком полка – ставили несколько упражнений на брусьях, кольцах, турнике, коне для предполагаемого спортивного вечера в честь годовщины РККА. Он думает провести в нашем спортзале, а я настаиваю на Доме Офицеров – в нашем зале негде повернуться, если придут зрители.

Начала заниматься еще одна секция – штанга, ведет начштаба полка подполковник Яловский – главный спортивный болельщик в полку. Организуется еще секция по борьбе!

Ругал «батя»: я был дневальным, отошел заправить шинели и не видел, когда он зашел. Он подошел ко мне – стоит. Я крикнул: «Командир роты – на выход», но команду «смирно!» не подал – растерялся: он так неожиданно оказался у меня за спиной.

- Что же, я так и должен дураком стоять перед тобой?

- Да, батя, ты правильно охарактеризовал себя.-подумал я.

Говорят: командир – отец солдат – но этот – отчим. Он никогда не спуститься до разговора с солдатом по-простому, что бы не ругать его. Ходит как сыч, словно зубы болят. И всегда кого-нибудь ругает. Смотрит гневно, исподлобья – словно ты украл что.

18 января.

В обед приехал из командировки Пашка. Теперь и я поверил, что в России началась новая жизнь: в магазинах полки завалены товаром – просто не верится, как он говорит, после всего виденного. В Москву они приехали 4-го, Новый Год встретили в Орше; офицеры сразу разъехались в Москве. Пашка разыскал л-та Петрова (он москвич) и тоже махну домой. Ночью был во Владимире, заехал к Шурке (еще в Тимишоарах я разыгрывал его с этой Шуркой) она работает где-то в НКВД. Не замужем, но имеет ребенка.

На другой день был дома, в родной деревне. Дома пробыл три дня, технику пришлось сдавать ст. лейтенанту одному.

24 января.

Выходной день. Сегодня до обеда играли в волейбол в трусах и майках! Что значит юг в январе!

После обеда ходили на спарринг по боксу в Дом Офицеров. Капитан решил проверить нас на спаррингах со своими – офицеры и вольные - посмотреть, кто есть кто. Мне попался чуть не тяжеловес! Разбил мне губы, ушиб два пальца. Но все-таки выстоял! Злость добавила желание продолжать занятия.

Фельдъегеря из Одессы привезли очередную «утку» - 25 год демобилизуют в феврале, но. Похоже, что для служащих в России, а не за границей

30 января.

Сегодня получил письмо от фронтового друга Деренского Миши. Он тоже радист – держал связь полка с батальонами, а я из полка с дивизией и другими полками. Ели из одного котелка, вместе прошли от Днестра до Альп. Все время были вместе. Выручали друг друга чем могли.

8-10 февраля.

На секции бокса мне лихо подбили левый глаз! В России Рядовой состав 25 года уже демобилизуют. Поднялось настроение и у нас! Ротный предупредил в отношении ведения дневников – очевидно, чей-то попал в его руки.

Я продолжаю писать!

С этими слухами о демобилизации пропал весь интерес к спорту. Все разговоры и думы только об этом!

В роте один переписывался с двумя девчатами из одного города – обещал обоим приехать после демобилизации. Как-то одна узнала адрес соперницы и написала ей, что она его жена и у них есть ребенок! Долго мы над ним потешались!

Провели спортивный вечер в клубе полка. Инвентарь неисправный, ринг для бокса кое-как сделали. Удачнее получилось со штангой, показали приемы борьбы. Получилось не так, как хотелось бы, но хорошо уже то, что положили начало.

С 27 февраля по 7 марта выезжали с малыми рациями в район Браилова на учения. В Браилове жили в городе, а потом на машинах выехали в район учений – чистое поле с лесополосой. Ночевать ходили за 6 км  в Рымник, глее Суворов бил турок, в пехотную часть. Все подстрижены под ноль (у нас разрешают 2-4см); в сапогах только сержанты.(У нас только четверым не подобрали сапоги по размеру). У них даже часть 26 и27 годов отправляют в Россию!

Из России пишут, что наш возраст уже дома.

11 марта.

Был концерт артистов Московского ордена Ленина Большого Академического театра. Концерт был небольшой, но яркий. Выступал участник Пражского фестиваля молодежи – скрипач, занявший первое место. Пела Заслуженная артистка республики Обухова. Всего больше бисировали Черкасовой, хотя танцевала только один танец.

16 марта.

Сегодня прочитал Указ о демобилизации нашего возраста – 1925 года! Осталось всего 15 дней! У всех приподнятое настроение! Даже молодняк 27 года готовит чемоданы!

22 марта.

Были окружные соревнования по тяжелой атлетике. В финале встретились ефрейтор Гоголадзе из нашего полка и генерал-майор Эхт – командир танковой дивизии. Офицеры болели за генерала, а солдаты – за Гоголадзе. Был такой шум – как только стекла из окон не вылетели! Гоголадзе взял 120 кг, а Эхт остановился на 115кг. По сумме толчка, рывка и жима первенство досталось Эхту. Что тут поднялось!

В военторге взял бутылку Зубровки отметить демобилизацию, но на полит. Информации объяснили, что Указ о демобилизации на войска за границей не распространяется!

Вот это удар!!!

20 апреля.

Началась инспекторская поверка по итогам зимнего периода обучения.

До августа ничего не писал.

Август. Начальник связи приказал ввести дополнительные занятия за счет личного времени. Ротный предупредил, чтоб меня не ставили в наряд, но я сказал, что все остается по-прежнему. С огнем играю!

Одна отдушина у меня осталась – море!

Теперь разрешили ходить на море только под командой офицера, а те, как обычно, увиливают от этого. С Ольгой иногда встречаемся на море – уплываем в заветное место. Ребята, конечно, знают, да и от офицеров этого не скроешь, когда она приплывает туда, где мы купаемся, и мы уплываем.

Летом дважды ездили на учения. Последний раз были под Измаилом. Работа на учениях мне нравится: связь держали микрофонную, много свободного времени, не связанного скучными занятиями и писком морзянки.

Ротный очень груб с солдатами, часто обзывает свинопасами и даже резче. Как-то на ротном собрании я оборвал его – при всех не стал отвечать, но вызвал к себе – поговорили «по-душам». Меня не тревожит, острых разговоров не бывает.

Приобрели буцы для футбола, несколько мячей. Я конечно, числюсь в команде, как и во всех других секциях ( верный способ уклониться от скуки занятий). Игрок я аховый, но все сборы, подготовка, создание условий, т.к. сейчас освобождение на тренировки не дают.

На совещании партактива полка командарм (говорят теперь в Румынии не Южная Группа войск, а армия) сказал, что 25 год демобилизуют осенью – это же еще 3 месяца до зимы.

Два, три раза в неделю ходил на море или после обеда, или перед обедом.

Во время занятий пришел в роту начальник связи Армии. Проверял конспекты. Дошел до меня:

-Как же так, за 6 лет службы вы не имеете классности.

-На радиокурсах я мог принимать до 15 групп, но передачу на ключе не мог дотянуть до 12 групп. На фронте был в пехотном полку, там связь держали микрофонную.

- Может вы плохо стали слышать?

- Нет, слышу нормально, но передачу не могу наладить, поэтому и прием стал хуже.

- Можно из него сделать радиста? – спросил он инструктора.

- Нет. Передача у него никак не получается.

- А вы как думаете? – спросил ротного.

- Я тоже думаю – нельзя.

- Так почему же держите здесь? Отправьте в линейную роту!

Это же как раз то, что мне нужно! А демобилизовали рядовой состав 1925 года только весной 1949 года!

С сентября 1948 года ничего не писал: скучное однообразие армейской жизни, остался единственный маяк – демобилизация!!!

29 марта 14 человек демобилизующихся в центральные области выстроились на плацу и после напутственных наставлений и пожеланий пошли на вокзал.

3 апреля был в Иванове, а 8 апреля встретил дома.